«СИНИЛЬГА»
Ну вот, мы снова с вами встретились, - услышал я знакомый голос.
Да снимите, наконец, с него эту повязку!
Приказ босса был немедленно выполнен и я зажмурился от яркого солнечного света.
Константин Владимирович ни сколько не изменился и выглядел просто потрясающе в ослепительно-белом костюме. В сочетании с кроваво-красной шелковой сорочкой все выглядело просто умопомрачительно.
Здравствуйте, Константин Владимирович, - поздоровался я с ним, - Вы прекрасно выглядите. Словно колумбийский наркобарон.
Февральский вполне по-человечески рассмеялся.
Я не могу понять, - признался он, - Что вы за человек? Неужели настолько смелый? А может быть, просто настолько безрассудный…
Что не побоялся вновь посетить ваш гостеприимный город, - закончил я за него.
Вот именно. Давайте присядем и поболтаем, - предложил Февральский.
Давайте, - согласился и уселся в плетеное кресло, стоящее на просторной, словно аэродром террасе. – Прекрасный вид у вас тут.
Пейзаж, действительно, впечатлял. Мы находились метрах в пятидесяти над землей, на огромной горе. Резиденция Константина Владимировича похоже были встроена в саму гору, подобно средневековому замку. Чем не удельный князек?
Сейчас мы были на самом верху горы, на прекрасной, залитой солнцем террасе, белой, словно накрахмаленные простыни. Над террасой был еще один выступ. Я указал на него Константину Владимировичу.
А там что? Вертолетная площадка?
Вам не откажешь в наблюдательности, - усмехнулся Февральский и занял кресло напротив.
Внизу озеро, - продолжил знакомство с окрестностями я, - А что там?
Причал, - удовлетворил мое любопытство он.
Действительно, - пожал плечами я, - что же еще там может быть.
Выпьете чего-нибудь?
Чего-нибудь холодненького. Жара сегодня.
Константин Владимирович подошел к маленькому холодильнику, стоящему здесь же и достал две бутылки «Колы».
Ну, уважаемый, рассказывайте, - потребовал он, - Время на предварительные беседы истекло. Извольте сообщить, что вы здесь делаете.
Работаю, - сказал я и улыбнулся.
И над чем же, если не секрет?
Я закурил, намеренно затягивая паузу. Февральский не выдержал:
Ну и…? – раздраженно спросил он.
А чего это он так волнуется, а?
Собираю материалы, - просто сказал я.
Он навис над столиком и пристально посмотрел на меня. От этого пронизывающего взгляда мне сразу сделалось неуютно. Почему-то вспомнился сырой подвал, в котором меня продержали пару часов для острастки. Подвал не помог. Какие еще «сюрпризы» таит этот загородный замок? Идиот. Непроходимый идиот, - подумал я. – Какие кошки-мышки ты еще затеял? С кем?»
Вы д о л ж н ы знать, что в прошлом году я попробовал себя в литературе. Вот, задумал еще одну вещь…
Похоже, он не ожидал такого поворота дела. Даже складки на лбу разгладились.
Разумеется, о шоу-бизнесе?
А как же еще объяснить мое появление на фестивале?
Что ж, звучит убедительно и я даже поверил бы вам, если бы не ваши п р о ш л ы е подвиги. Кто поручится, что вы не лжете? А вдруг, вы захотите что-то вновь узнать? А это недопустимо, согласитесь.
По завершении фестиваля я исчезну.
Нет, вы исчезните раньше.
Я похолодел.
Чтобы духу вашего сегодня не было в городе!
Это было окончательным решением. Мое присутствие было нежелательно. Но почему? Внутри меня проснулся и зашевелился журналист. «Раз уж «Крайм Ньюс» заинтересовался фестивалем, значит, здесь наверняка что-то затевается», - вспомнил я слова Саши Науменко. Что-то затевается. Но что? Зачем я здесь? Почему Февральский так хочет меня отсюда отправить? Почему именно сегодня, а не завтра, как закончится фестиваль? Ч т о т а к о г о должно произойти на «Подмостках», о чем мне противопоказано знать?
Да, вы хотели встретиться с Синильной? – ворвался в мои мысли Константин Владимирович.
Да, я хотел написать о ней.
И после этого вы покинете мой город навсегда.
Хорошо, - согласился я. – Только и вы, в свою очередь оставите меня в покое.
Февральский был удивлен.
В смысле? – спросил он.
«Стоп, Гордеев», - прозвучал внутренний голос. – «Не говори ему о Сергее, пока о нем сам не спросит».
Вы поняли, о чем я, - сказал я неопределенно.
Честно говоря, я ни черта не понял, - черные брови Константина Владимировича поползли вверх. Он улыбнулся. – Я держу свои обещания.
А я держу свои, - в тон ему ответил я.
Ой, ли! – Февральский хитро прищурился. – А как же быть с обещанием больше сюда не приезжать?
Я обещал более не интересоваться вашей персоной, чему неукоснительно следую.
Похвально.
Выдохнув вместе с табачным дымом раздражение, скопившееся во мне, я продолжил:
Согласитесь, ничего криминального в моих действиях нет. – слово «криминального» я, разумеется, выделил. – Я п р о с т о работаю. Константин Владимирович остался глух к моим прозрачным намекам.
Итак, - он взглянул на часы, изготовленные, несомненно, в Швейцарии, - Если то, что только вы тут мне говорили – правда, не вздумайте грохнуться в обморок от счастия.
Признаюсь, я обладаю довольно крепкими нервами, усмехнулся я, подумав, что такой дешевой фразе самое место во второсортном киносценарии.
Ну и замечательно, - вкрадчиво произнес змий-искуситель в белом костюме, - Ибо сейчас вы воспользуетесь уникальной возможностью – Февральский, точно следуя законам жанра, что представлял, выдержал паузу длинной в железнодорожный состав, - Возможностью…взять у Синильги интервью.
О! – это было самым приятным из того, что я здесь услышал. – Так она здесь?
Прощайте, – Февральский повернулся ко мне спиной, - Синильга сейчас придет.
Ну, зачем же так обременять? Я мог бы сам спуститься к ней, - пробормотал я.
Прощайте, - повторил Февральский и закрыл за собой матовою легкого стекла дверь.
Я остался один на террасе, огромной, словно специально предназначенной для подавления воли маленьких людей, вроде меня. Подойдя к парапету, я позволил себе посмотреть вниз. Высота приличная. Падая отсюда, можно вспомнить наиболее запоминающиеся моменты жизни, а затем, благополучно разбиться о зеркальную гладь озера.
На небольшом причале стояло три быстроходных, судя по форме, катера. Вероятно, озеро сообщалось с рекой или водоемом большого размера, иначе к чему нужны эти посудины?
Напротив горы, на которой Февральскому вздумалось построить свой дворец, возвышалась еще одна, поменьше. Я смотрел на озеро и лес, простиравшийся на сколько хватало глаз и пришел к выводу, что с другой стороны горы, несомненно имеется асфальтированная дорога, по которой меня сюда привезли. Ехали мы часа полтора, что подсказывает мне, что резиденция короля находилась далеко за городом. Кстати, я не имел и малейшего понятия, в каком направлении находится город.
Вы хотели меня видеть? – раздалось позади меня.
От неожиданности я вздрогнул. Пепел сорвался с сигареты и полетел вниз. Голос был полон хрустального звона и шелеста волн. Несомненно, он принадлежал Синильге.
Я обернулся и сразу же ее узнал. Именно такой Синильгу можно было увидеть на обложках журналов и многочисленных постерах. Тонкие белые руки с массивными, словно кандалы браслетами, лицо цвета снега под луной, черные как смоль, волосы, спускающиеся до пояса. Именно такие волосы, заплетенные в косу, нагоняли страху на Прохора Громова, когда тот решил взглянуть своими глазами на могилу шаманки. Коса торчала из щели в огромной колоде, лежащей на двух столбах, а ночной ветер оживлял ее своим дыханьем…
Я тряхнул головой, прогоняя наваждение, и принялся разглядывать непонятный наряд певицы. На Синильге было какая-то дерюга, перехваченная в талии чем-то вроде пеньковой веревки. Я был уверен, что стоит это убранство «калик перехожих» не малых денег.
Самым же поразительным были глаза девушки. Огромные, бездонные в пол-лица, глаза средневековой колдуньи, она казались окнами в другой мир, где гоблины и драконы – обычное дело. Бледное лицо с высокими скулами и тонкий нос с чуть заметной горбинкой только усиливали эффект. На меня повеяло мистикой и жаром инквизиторских костров. Видя мое замешательство, Синильга позволила себе улыбнуться. Улыбка чуть тронула ее тонкие без помады губы и получилась неестественная и даже жалкой.
Я журналист, - признался я. – И весьма везучий. Не каждому из нас выпадет такая возможность.
На бледном лице Синильги появилась скука. Она привыкла и не к такой лести.
И что вам, везучему журналисту т а к о г о хочется обо мне знать?
Ну, - смутился я, - хотя бы что-нибудь. Не так уж и много о вас известно.
Что-нибудь необычное, что интересует всех? – она посмотрела мне прямо в глаза. – Например, моя сексуальная ориентация. В а с в с е х интересует этот вопрос. От недостатка информации рождаются слухи.
Я не верю ни в один из них.
А вдруг, я и по правде, ненормальная? – Синильга продолжала сверлить меня взглядом своих ночных глаз. – Вдруг, все, о чем болтают – не вымысел, и я на самом деле устраиваю эти мерзкие собрания? Черные мессы, совокупления с животными, некрофилия… Как вам такая «клубничка»? Пойдет для ваших заказчиков?
Я совсем растерялся. Что еще задумала эта странная девчонка?
Внезапно Синильга рассмеялась.
Ну, - поинтересовалась она у меня, - ловко я вас? А вы почти поверили.
Разумеется, я не поверил, но не стал расстраивать ее.
Обо мне ходит множество слухов, - призналась Синильга. – А некоторые из них я даже придумываю сама.
Я сделал удивленную мину, хотя особого удивления не испытывал – многие «звезды» поддерживают свое «сияние» подобным образом.
Некоторые сплетни насколько ужасны, что иногда я лью слезы. Сплетни… Ну да, вы же должны о них знать, вы же ж у р н а л и с т… на каждой тусовке судачат о моей личной жизни.
Я не хожу по тусовкам, - признался я.
Почему же? – удивилась девушка.
Если бы я сообщил ей, что именно я, а никакой не Дизель являюсь изобретателем двигателя внутреннего сгорания, удивления было бы меньше.
Просто не хожу и все.
На интервью наш разговор не был похож абсолютно, да я и не стремился к этому. На языке вертелся не один миллион вопросов. Неплохо было бы узнать о ее отношениях с Февральским, знает ли Синильга о том, что ее бывший продюсер кроме благих дел, занимается довольно пакостными? Но что помешает Синильге после нашего с ней разговора «исповедаться» боссу? Сомневаюсь, что моя чрезмерная любознательность вызовет восторг у Константина Владимировича. Скорее он немедленно прикажет своим обезьянкам: «А ну, подайте мне сюда того самого Гордеева, который совсем недавно утверждал, что приехал только ради прекрасных глаз Синильги!». И отправился бы я в знакомый подвал размышлять о том, что лгать грешно.
Вы совсем ничего не спрашиваете, - улыбнулась певица. – Это так не похоже на журналиста. Тем более вы не бываете на тусовках.
А как вам меня рекомендовал Константин Владимирович? – закинул я удочку.
Невинный вопрос. Синильга вздрогнула, или мне только показалось?
Он сказал, что вы известный журналист и его старинный приятель.
Я улыбнулся. В самую точку. И первое и второе.
Я собираюсь писать книгу о девушке, похожей на вас, - солгал я.
На меня? - глаза девушки светились восторгом. – Ух, ты! – восхитилась она. – И я, выходит, буду прототипом?
В некотором роде.
Только она… - она смутилась.
М-м?
Там не будет ничего… такого?
Какого?
Ну, плохого.
Я внимательнее взглянул на Синильгу. Мистический ореол постепенно развеялся, и передо мной оказалась простая девушка, пусть даже и с несколько необычной внешностью. Ира Фоменко. Украинская девушка, покорившая Европу. Я с тоской подумал о великой силе имиджа.
Успокойтесь, - я подарил ей одну из своих самых несвинных улыбок. – Я парень – что надо.
Она рассмеялась.
Не помешал? – раздалось позади нас.
Константин Владимирович возник на террасе с бокалом сока в руке. Он был все также белоснежен и улыбчив.
«Интересно, что этот человек подразумевает под словом «прощает»?» - подумал я.
- Нет, ни сколько, - я пластмассово улыбнулся. – мы тут как раз беседовали о в а с.
Ну-ка получи!
Тень беспокойства промелькнула на холеном лице Февральского. Но лишь на секунду. Через указанный промежуток времени он одарил нас лучезарной улыбкой и произнес:
Боюсь, Алексей Эдуардович, в а м п о р а.
Да, действительно, - я поддержал его игру. – Как быстро летит время!
Надеюсь, этот дотошный писака не очень вам надоел? – поинтересовался Февральский у Синильги. И при этом с нежностью похлопал меня по плечу. Что поделать, узы старой дружбы обязывают.
Я почему-то вспомнил, как Февральский лобызал Проныру у того на дне рождения, и поежился. Словом, Константин Владимирович еще тот актер!
Нет, - тихо произнесла девушка и неестественно улыбнулась. –Ведь мы так мало поговорили. А еще этот замечательный человек будет писать книгу обо мне, - похвасталась она.
Книгу? – удивился Февральский. – А, ну да, книгу. Ну, это он умеет.
Вы придете вечером на концерт? – спросила у меня Синильга.
А разве он не завтра – пришел черед удивиться мне.
Певица быстро взглянула на своего бывшего продюсера и произнесла:
Нет. Завтра меня ждут в Германии. Европейское турне, вы, наверное, слышали…
А, ну да, - пробормотал я.
Я после концерта, если я буду жива, мы продолжим нашу беседу.
Спасибо.
Но, Алексей Эдуардович, - тон, каким произнес это Февральский, заставил нас обернуться, - вы ведь вечером улетаете, так что побеседовать придется в следующий раз. Кстати, Украина – конечный пункт европейского тура. В конце сентября Синильга будет в Киеве, там и поговорите.
Ох, как я соскучилась по своим! – улыбнулась девушка. – Сто лет не видела родителей. Они у меня на Борщаговке живут.
Мы почти соседи, - вздохнул я. – А мне, действительно нужно лететь. У меня и билет уже есть, да, Константин Владимирович? На вечерний рейс.
Найдите меня в Киеве, - девушка протянула мне тонкую кисть.
Коснувшись ее, я подумал о ледяных торосах, пингвинах, северном сиянии и прочих атрибутах вечной зимы. Рука девушки была холодная, словно поцелуй Снежной Королевы. Вероятно, виной всему – плохое кровообращение.
Синильга – это, кажется, снег? – вырвалось у меня.
Снег, - отрешенно повторила девушка и отвела глаза, будто я спросил о чем-то запретном, - Пришлете мне книгу, когда она будет готова? – попросила певица.
Я кивнул и вышел с террасы, оставив Синильгу любоваться местными красотами.
Сейчас вас отвезут в гостиницу, - поведал мне в коридоре Февральский.
Эй, а как же с моим обещанием? – вежливо поинтересовался я у него. – Не хорошо обманывать девушек.
Всем своим видом Константин Владимирович показал мне, что ничего не понял.
Я счел своим долгом объяснить:
Вечером концерт.
А, вот вы о чем! – рассмеялся Февральский. – Улетите последним рейсом, как и говорили.
Спасибочки.
Мои люди проследят за тем, чтобы вы не наделали глупостей.
Кажется, мы уже во всем разобрались. Я собираю материалы для будущей книги.
Ну да, конечно.
Мы обменялись слащавыми улыбками, какими обычно обмениваются дуэлянты, прежде чем пустить друг другу кровь.
Прощайте, - поставил точку Февральский.
Да сколько можно! – рассмеялся я. – За последние полчаса это уже третий раз!
Февральский также нашел это довольно забавным и последовал моему примеру.
А спустя пару минут меня принял в объятия очередной дуболом состоящий на службе у Константина Владимировича.
Повязочку не забудь, - напомнил я ему.
*
Где ты пропадал?
Витек Довбуш был просто великолепен в своем желтом костюме. Мне он сейчас напоминал цыпленка, переусердствовавшего с препаратами, регулирующими рост.
Витек мотался по вестибюлю гостиницы, словно желтый смерч. Вероятно, что-то случилось.
Выкладывай, Принц Лимон, не темни! – одновременно я предпринял попытку прорваться к лифту.
Синильга прилетела, - выпалил цыпленок-переростыш, оставив без внимания мой более чем прозрачный намек.
Угу.
В пресс-центре настоящий дурдом.
После концерта я улетаю.
Да ну! - восхитился Витек,- А интервью?
Я уже с ней сегодня разговаривал.
Двери открылись, и я вошел в лифт, воспользовавшись столбняком, в который поверг своим сообщением Витька.
Эй, эй! – услышал я из-за закрытой двери. – В каком смысле, разговаривал? А?
Уже в своем номере я посмотрел в окно. Машина, которая меня сюда привезла, все так же находилась на стоянке. Люди Февральского доходчиво объяснили мне, что до самого отлета не спустят с меня глаз.
Я принялся укладывать в спортивную сумку свои немногочисленные пожитки. Неужели тайна так и останется тайной? Навсегда. «Найти и рассказать». Когда знаешь заведомо, что в приличном на вид яблоке скрывается червяк, остается его только извлечь. А если не знаешь, червяка можно и не заметить. До моего червяка мне дотянуться не давали.
В двери постучали.
Войдите.
Это была горничная.
Вам тут передали, - сказала женщина и протянула мне небольшой конверт.
Спасибо, - поблагодарил я горничную и закрыл дверь.
Распечатав конверт, я извлек из него визитную карточку. На ней значилось: «Группа СВОРА. Директор». И были указаны телефоны. Сердце забилось чаще. Что это может значить? – подумал я и перевернул визитку. Тут я и вовсе утратил способность соображать. На обратной стороне визитной карточки было напечатано: «Зайди ко мне. Номер 609».
Буква «к» в отличие от остальных, была выбита чуть криво. Таким же дефектом обладала моя пишущая машинка. ПРОПАВШАЯ МАШИНКА.
