Да что ты знаешь, друг, о боли? О чувствах, от которых разум глуп? И о страстях, живущих, словно раб в неволи, Все так же обдирающий кандалами кожи струп? Я вижу в отраженье облик труса, Он суетится и робеет предо мной. Он ожидает от меня горящего укуса Но только смерть ему грозит, никак не боли зной. Я дернул за сосуд паскуду, вырвав сердце И больше я не дам ему орать. Пусть задохнется, в темноте, за дверцей, Не захочу об тварь я эту больше рук марать! Мне все равно. Мне наплевать на запах тот в каморке. Там труп лежит, он одинок и тих. Не сыщут этот смрад, ни псы, ни волки. Тут только Я, а "я" уже давно затих. Отныне не наступишь болью в мою душу. Там пустота: провалишься ты вглубь И в бездне той, я ни за что покой свой не нарушу. Мне тут комфортно. Вот только холодно чуть-чуть. Но ведь мороз это и есть моя стихия! Я высечен из холода с водой! Ты кто? Ты - жертва! Я же - Божья длань, Мессия! И все, что ты издашь, - паскудный, тихий вой! Вдруг...страшно стало мне во гневе. И сладко мне - любить тебя за грусть. Пусть боль, пусть трусость я вернул, утихомирив зверя. И время глупостью обвил, да ну и пусть! Когда насыщен болью и страданьем, Когда ты любишь все! Пусть даже солнца луч в глазу! Гордишься тем, тогда, что жизни прозябание Проводишь тут: На лавке.В парке. Ночью. И в грозу.
Сегодня читают
