За то кем я была

За то, кем я была, и кем ещё побуду,

пока, как клейкий лист, не развернётся жизнь,

простите все,

кто, может быть, отсюда

посмотрит в черноту мою, и даль, и синь…

В нарядную меня – тростиночку, трёхлетку –

в хрустящее бумажное бессмертие моё,

где я под Новый год стою на табуретке,

и хохочу над тем,

как бабушка поёт…

Когда я отступлю – на шаг, на два – от края,

и встанут предо мной

мой дед, отец и брат,

которых больше нет (а я стою живая),

то, думается мне, сильнее во сто крат

я полюблю вас всех – и тех, кого не знаю,

и тех, кого забыла, забуду навсегда,

и тех, кого сейчас

бесследно забываю,

(ты спросишь «и меня?», и я отвечу «да»)…

Осыплемся мы все, как маковое семя,

из всех своих пустых бесчисленных сердец.

Но алые цветы пока цветут всё время,

пока ещё цветут

и зреют, наконец,

и истекают вглубь – то молоком, то мёдом,

и оплетают вдаль – то светом, то огнём,

и если не мешать, то прорастают сходу

сквозь ель,

сквозь табурет,

сквозь девочку на нём.

Я с вами заодно (не хуже и не лучше),

но мир стоит в дверях, как вечный Новый год,

и выведет нас всех, по одному, за ручку,

туда, где смерти нет,

где бабушка поёт,

где все уже равны и ростом, и любовью,

где не о чем роптать… лишь грустно от того,

что каждому из нас положат к изголовью

прощенья и конфет,

и больше ничего.