В школе для бедных, между другими детьми, сидела девочка-еврейка, добрая, развитая и самая прилежная из всех.
Но в одном из уроков она не могла принимать участия – в Законе Божием: школа была христианская.
Ей позволили в это время учить урок по географии или решать задачи, но она скоро справлялась и с уроком, и с задачами, и книжка только так лежала перед нею раскрытою – она в нее и не заглядывала, прислушиваясь к словам учителя.
Скоро тот заметил, что она следит за уроком, пожалуй, внимательнее всех остальных.
– Учи свой урок! – сказал он ей кротко и серьезно, но она продолжала смотреть на него своими черными лучистыми глазами; он задал ей несколько вопросов, и оказалось, что она поняла и усвоила из его уроков больше, чем кто-либо из других детей.
Она слушала, понимала и слагала все в сердце своем.
Отец ее, честный бедняк, отдавая дочь в школу, поставил условием, чтобы ее не учили догматам христианской веры; но отсылать ее в эти часы из класса было неудобно – это могло возбудить в других детях различные мысли и соображения, – и она оставалась.
Теперь же учитель понял, что так дело оставить нельзя.
Он отправился к ее отцу и заявил, что тот должен или взять свою дочь из школы, или позволить ей принять христианство.
– Я не могу равнодушно видеть ее горящего взора, в котором так и светится вся ее душа, жаждущая света истины Христовой! – добавил учитель.
Отец заплакал:
– Сам я малосведущ в законе отцов моих, но мать ее была истою дочерью Израиля, крепко держала свою веру и взяла с меня на смертном одре слово – никогда не позволять нашей дочери креститься.
Я должен сдержать свое обещание: оно для меня священно, как обет, данный Богу.
И девочку взяли из христианской школы.
Прошло много лет.
В одном из маленьких городков в Ютландии служила в семействе небогатого горожанина бедная девушка-еврейка.
Это была Сара.
Волосы ее были черны, как эбеновое дерево, темные глаза сияли огнем, как у дочерей Востока.
Но выражение их ничуть не изменилось со времени ее детства, когда она еще сидела на школьной скамейке и внимала словам учителя.
По воскресеньям в церкви звучал орган и раздавалось пение псалмов; торжественные звуки доносились через улицу и до соседнего домика, где прилежно и неутомимо занималась своим делом еврейка.
Заповедь
Помни день субботний, чтобы святить его!» – была для нее законом, но суббота была у христиан рабочим днем, и девушка могла праздновать ее лишь в сердце своем, а этого ей казалось мало.
Но что значат для Бога дни и часы?
Мысль эта пробудилась в ее душе, и девушка стала праздновать субботу в христианское воскресенье.
И когда звуки органа и пение псалмов доносились до ее уголка в кухне, даже и это место проникалось святою тишиною храма.
Сара читала в это время Ветхий Завет, сокровище и собственность ее народа; только его она и могла читать: слова ее отца, сказанные учителю, обещание, данное им ее умирающей матери, глубоко залегли в душу Сары: она не должна принимать христианства, не должна отрекаться от веры отцов своих, и Новый Завет должен оставаться для нее закрытою книгой!
Но она уже так много знала из него, знания эти хранились в душе ее вместе с воспоминаниями детства.
Раз вечером она сидела в углу комнаты и слушала, как хозяин читал вслух.
Она могла слушать – читали не Евангелие, а старую хронику.
Из нее прочитано было об одном венгерском рыцаре, попавшем в плен к турецкому паше.
Турок велел впрячь христианина вместе с волами в плуг, погонять кнутом, словом, надругался над ним и терзал его всячески!
Жена рыцаря продала все свои драгоценности, заложила замок и земли, друзья его также сложились, и наконец составилась нужная сумма – паша требовал за рыцаря невероятно огромный выкуп.
Деньги были доставлены, и рыцарь освободился из тяжелого рабства.
Больной, страждущий, прибыл он домой.
Но скоро опять кликнули клич против врагов христианства, и рыцарь забыл всякий покой и отдых, велел оседлать своего боевого коня.
Щеки его опять окрасились румянцем, силы вернулись, и он помчался разить врагов.
И вот тот самый паша, что держал его в плену, запрягал в плуг, мучил и терзал, стал теперь его пленником.
Пашу отвели в темницу, но не прошло и часа, как к нему явился сам рыцарь и спросил его:
– Как ты думаешь, что ожидает тебя?
– Возмездие! – отвечал турок.
– Да, но возмездие христианское! – сказал рыцарь. – Закон Христа запрещает воздавать за зло злом, велит прощать врагам нашим и любить ближнего!
Бог есть любовь!
Ступай с миром в дом свой и будь добр и милостив к страждущим!
Пленник залился слезами:
– Мог ли я ожидать этого?
Напротив, я знал, что меня ожидают муки и терзания, и принял яд.
Он скоро убьет меня, я умру, спасения нет!
Но не дай мне умереть, не познав учения, которое вмещает в себе такую любовь и милосердие!
Оно велико и божественно!
Дай мне умереть христианином!
И мольба его была исполнена.
Вот какую историческую легенду прочел хозяин; все слушали внимательно, но живее, пламеннее всех внимала чтению сидевшая в углу служанка Сара, еврейка.
Крупные слезы сверкали в ее блестящих черных как уголь глазах.
Она сохранила ту же детскую душу, которая так жадно стремилась когда-то познать учение Евангелия.
Слезы текли по ее лицу.
Не позволяй нашей дочери стать христианкой!» – были последние слова ее матери на смертном одре, и она хранила их в сердце своем вместе со словами заповеди Божией:
Чти отца твоего и матерь твою!»
Меня ведь и не крестили! – говорила она себе. – Все зовут меня еврейкою!
Еще в воскресенье соседние мальчишки дразнили меня, когда я остановилась у открытой церковной двери и заглянула туда, где горели свечи и пел народ.
Но со времени детства и до сих пор христианство неодолимо влечет меня к себе; оно, словно солнечный свет, проникает в мое сердце, даже когда я нарочно закрываю глаза.
Но я не огорчу тебя в могиле, матушка.
Я не изменю обету, который дал тебе отец!
Я не стану читать христианской Библии: у меня есть свое прибежище – Бог отцов моих!»
Прошли еще годы.
Хозяин Сары умер, хозяйка впала в бедность, служанку надо было отпустить, но Сара не ушла.
Она стала поддержкой вдовы в нужде, работала с утра до поздней ночи и кормила ее трудами рук своих.
У вдовы не было никого из близких родственников, кто бы помогал ей, а она между тем слабела день ото дня и по целым месяцам лежала в постели.
Кроткая, благочестивая Сара была для нее в это время истым благословением Божиим – она бодрствовала по ночам и ухаживала за больной.
– Вон там Библия! – сказала однажды больная. – Почитай мне немножко!
Вечер такой длинный, и я так нуждаюсь в утешении словом Божиим.
Сара покорно склонила голову, взяла христианскую Библию, раскрыла и стала читать больной.
На глаза девушки часто набегали слезы, но они становились от того еще яснее, а на душе у нее делалось все светлее.
Мать, дочь твоя не примет крещения, не будет причислена к христианам – ты так потребовала, и я исполню твой завет.
Мы останемся одной веры, эта связь не будет мною нарушена здесь, на земле, но там нас ждет высшее единение в Боге!
Он спасает нас от смерти.
Он посещает землю, и если делает ее жаждущею, то и обогащает ее сторицею!
Я понимаю это, хотя и сама не знаю, как дошла до того!..
Это все он разъяснил мне – Христос!»
И она вся задрожала, называя его святое имя; огненное крещение пронизало ее душу молнией, и слабое тело не вынесло: без чувств упала девушка возле больной, за которою ухаживала день и ночь.
– Бедная Сара! – сказали люди. – Она переутомила себя работой и бодрствованием!
Ее отвезли в больницу для бедных, там она и умерла; ее схоронили, но не на христианском кладбище – там было не место еврейке, а за оградою, у самой стены.
Но Божье солнышко, что светило на могилы христиан, ласкало и могилу еврейки; пение псалмов, раздававшееся над их могилами, доносилось и до ее могилы.
Да, и до нее доносились слова:
И воскреснем все во Христе,
Боге нашем, сказавшем ученикам своим:
Иоанн крестил вас водою, я же буду крестить Духом Святым».
