Срывает вагонные речи
густой паровозный гудок,
когда загрохочут навстречу
составы с магнитной рудой.
Скорее, скорее, скорее…
Сжимаются шпалы скрипя,
и темь незаметно стареет
по троицким тихим степям.
Киргизская ночь до рассвета…
И вслух я подумать не прочь:
— Товарищ! Заполним беседой
большую дорожную ночь…
О будущем городе стали,
рождающем славу и труд,
я тоже раздумье поставил
на легкий конвейер минут.
Вот память задорно выводит
парнишку околиц да изб,
принесшего стройке завода
за деньги старанья свои.
Декады гремят неустанно
в атаках, в гудках, вперебой,
парнишка, крепясь, вырастает
в героя высоких работ.
Ты слышишь: сквозь ночи, сквозь грохот
строительным взметом высот
моя молодая эпоха
героику будней несет.
За берегом медленной ночи
строительство выйду встречать.
И город гудком прогрохочет
приветный двенадцатый час.
И вновь за разлуку расплатой
вольются в старанья сполна
бетон коксохимкомбината,
распутица рельс и канав.
1932
