Шум океана почти незаметный днем — с приходом сумерек буквально оглушал! Прилив заполнял линию суши, которая была открыта днем и делил берег на двое. Все дневные существа уже умолкли и уснули, потому не мешали голосу океана петь в полную мощь. Дети ночи перекликались между собой вполголоса, дабы не привлечь излишнее внимание хищников охотившихся ночью. Звёзды пылали, как маленькие мерцающие факелы, отражаясь в гладкой черной воде. Костер почти догорел, угли вспыхивали под ударами ночного ветра, стараясь пробудиться к жизни и показывая всю свою страсть перед тем, как угаснуть окончательно.
Ночь не давала возможности видеть, только неясные очертания, зато она давала возможность ощущать, чувствовать, вдыхать запахи и ароматы, пробовать на вкус... Это полностью заменяло ненужные в темноте глаза. Мы, как и дети ночи не желали погружаться в сон, как хищники вышли на охоту... друг на друга.
Рельеф мышц — сталь под бархатной кожей, перекатывалась сжимая в тисках, почти не давая дышать. Мускулы солоноватые на вкус и буквально вибрирующие под ласками — хотелось, чтобы эти тиски сжимали еще сильнее! Губы сплетаясь, исполняли фантастический замысловатый танец для двоих, потом к ним присоединились языки... Казалось, страсть переливается в нас — от одного к другому, как сироп, опьяняет, как ром, светится, выступая вместе с потом на коже...
Океан внутри поглотил мысли, и разум отказывался фиксировать происходящее, вступили в бой инстинкты, древнее, самое древнее действо заполнило до краёв! Внешний шум утих, как будто повернули громкость на минимум. А внутри волнами наступало исступление — поражение, победа, новый выпад, новый напор, захват следующей территории, установление права, клеймение раскаленными поцелуями, нежность до слёз, снова прилив силы и захват!
Ночь смотрела звёздами сквозь ветки деревьев, выглядывала из сплетения лиан, укутывая тьмой, лаская порывами ветра. Это было как дуть на раскаленный металл — еще сильнее, еще горячее, обжигающе, закаляясь и вспыхивая.., пока не сдаешься на милость победителя...
Океан внутри совершал отлив, ему это позволили усталость и пресыщение... до поры.
Внешний океан снова прибавил звук и включились запахи, и очертания ночи... Впрочем, не привлекая внимания и не нарушая мерного восстановившегося дыхания спящих на берегу. Угли в костре перестали вспыхивать даже от ветра.
Волна за волной накатывали на берег, но тщетно. Внешний океан пытался дотянуться до них приливом, он — завидовал.
