Джек Догерти жил в графстве Клэр, на самом берегу моря.
Джек был рыбаком, как и его отец и дед.
Как и они, он жил совсем один, не считая жены, и всегда на одном месте.
Люди не переставали удивляться, отчего это семья Догерти так цепляется за этот дикий участок, расположенный вдали от населенных мест и затертый меж громадных источенных скал, откуда виднеется лишь бескрайний океан.
Но у Догерти были на то свои веские причины.
На всем побережье это был единственно пригодный для жилья участок.
Здесь находилась удобная бухточка: лодка могла укрыться в ней так же уютно, как птичка-топорок в своем гнезде.
Гряда подводных скал выходила из этой бухты прямо в открытое море.
Когда в Атлантическом океане разыгрывался шторм - а это бывало частенько - и в сторону берега дул сильный западный ветер, немало богатых судов разбивалось на этих скалах.
И тогда на берег выбрасывало целые кипы прекрасного хлопка или табака, или тому подобного, большие бочки с вином или ромом, бочонки с коньяком и с голландским джином.
Словом, бухта Данбег для всех Догерти являлась как бы небольшим, но доходным имением.
Это не означает, что они не проявляли человечности и доброты к потерпевшим морякам, если кому-нибудь из них выпадало счастье добраться до берега.
И в самом деле, сколько раз Джек пускался в своей утлой лодчонке - правда, та не могла сравниться со спасательным парусником честного Эндрью Хеннеси, хотя морские волны она разрезала не хуже какого-нибудь глупыша,- чтобы протянуть руку помощи потерпевшей кораблекрушение команде.
Если же судно разбивалось вдребезги и команда погибала, стоило ли бранить Джека, что он подбирал все, что ему попадалось?
- Разве кто-нибудь страдает от этого? - говаривал он.- Король?
Да храни его бог.
Но ведь все знают, что он и так достаточно богат и как-нибудь обойдется без того, что выбрасывает море.
И все же, хоть Джек и жил таким вот отшельником, он был славным и веселым парнем.
Никто другой, уж будьте уверены, не сумел бы уговорить Бидди Махони покинуть уютный и теплый отцовский дом в самом центре Энниса и отправиться за столько миль, чтобы жить среди скал, где самые близкие соседи - тюлени да чайки.
Но Бидди знала, что для женщины, желавшей покоя и счастья, лучшего мужа, чем Джек, и не надо.
Не говоря уж о рыбе,
Джек снабжал половину всех благородных семейств в его округе еще и находками, которые заплывали в его бухту.
Так что Бидди не ошиблась в своем выборе.
Ни одна женщина не ела, не пила и не спала так сладко, как миссис Догерти, и не выглядела такой гордой на воскресном богослужении.
Немало видов перевидал Джек и чего только не наслушался, а, представьте себе, остался неустрашим.
Водяных и русалок он не боялся нисколечко, напротив - первым и самым горячим желанием его было встретиться с ними с глазу на глаз.
Джек слыхал, будто они очень похожи на людей, но что знакомство с ними к добру не приводит.
Да, так вот, ему никогда не доводилось хотя бы мельком увидеть русалок, когда те покачиваются на морской глади, окутанные дымкой тумана: почему-то лодку его всегда относило в противоположную сторону.
Немало упреков выпало на долю Джека от Бидди - без шума, как умела она одна,- за то, что он целые дни пропадает в море, а возвращается домой без рыбы.
Но откуда было бедняжке Бидди знать, за какой рыбкой гонялся ее Джек!
А Джеку было обидно: жить в таком месте, где водяных и русалок, что омаров в море, и ни разу не видеть их.
И уж больше всего злило его то, что и отец его и дед частенько с ними встречались.
Он даже помнил, как еще в детстве слышал про своего деда,- тот первым в их семье поселился в этой бухте,- будто у него такая дружба завязалась с одним водяным, что если бы не страх перед гневом священника, он бы усыновил его.
В конце концов судьба смилостивилась над Джеком, решив, что будет только справедливо, если он познает все, что было открыто его отцу и деду.
И вот в один прекрасный день, когда он
греб вдоль берега на север и зашел чуть дальше обычного, не успел он обогнуть какой-то мыс, как вдруг увидел нечто непохожее ни на что, виденное им прежде.
Оно восседало совсем неподалеку на скале, выдававшейся в море.
Тело его казалось зеленым, насколько можно было разглядеть на таком расстоянии.
И Джек мог бы поклясться, хотя это и представлялось невероятным, что в руках у него была красная треуголка.
Джек битых полчаса простоял там, все глаза проглядел, никак не мог надивиться, а тот за все время не шевельнул ни рукой, ни ногой.
Наконец у Джека лопнуло терпенье, и он ну свистеть и звать его.
Но водяной - а это был, несомненно, он - поднялся, надел себе на макушку красную треуголку и бросился вниз головой со скалы в море.
После этого Джека заело любопытство; он то и дело направлял свои шаги к тому месту, но больше ни разу не видел сего морского джентльмена в красной треуголке.
И в конце концов он решил, что все это ему просто пригрезилось.
Но вот как-то в один ненастный день, когда морские валы вздымались выше гор,
Джек Догерти надумал взглянуть на скалу водяного - прежде он выбирал для этого ясную погоду - и вдруг увидел это странное существо.
Оно то взбиралось на самую вершину скалы, то бросалось с нее вниз головой, то снова взбиралось вверх и опять бросалось вниз.
Теперь Джеку стоило лишь выбрать подходящий момент, то есть по-настоящему ветреный денек, и он мог любоваться водяным сколько душе угодно.
Однако этого ему показалось мало, теперь ему уже хотелось завести близкое знакомство с водяным.
Он и в этом преуспел.
В один ветреный день только Джек добрался до места, откуда мог разглядеть скалу водяного, как разыгрался шторм, да с такой неистовостью, что Джеку пришлось укрыться в одной из пещер, которых так много
на побережье.
И там, к величайшему удивлению, он увидел своего водяного: нечто с зелеными волосами, большущими зелеными зубами, красным носом и свиными глазками.
У водяного был рыбий хвост, ноги в чешуе и короткие руки, вроде плавников.
Одежды на нем не было, только под мышкой он держал красную треуголку.
Казалось, он о чем-то глубоко задумался.
Несмотря на всю свою храбрость,
Джек слегка оторопел, но тут же решил: сейчас или никогда!
Смело подошел к задумавшемуся водяному, снял шляпу, отвесил низкий поклон и промолвил:
- К вашим услугам, сэр!
- И я к твоим услугам,
Джек Догерти, с превеликим удовольствием! - ответил водяной.
- Вот так дело, откуда же ваша честь знает, как меня зовут? - удивился Джек.
- А как же мне не знать, друг ты мой,
Джек Догерти?
Ведь я был знаком с твоим дедушкой еще задолго до его женитьбы на Джуди Риган, твоей бабушке.
Ах,
Джек,
Джек, я так любил твоего дедушку!
В свое время он был достойнейшим человеком.
Ни до него, ни после, ни на земле, ни под землей никто не умел, как он, тянуть коньячок прямо из раковины.
Я надеюсь, дружище,- молвил старикашка, весело подмигнув Джеку,- надеюсь, ты окажешься достойным внуком своего деда!
- За меня не беспокойтесь! - отвечал Джек.- Если бы моя матушка вскармливала меня на одном коньяке, я бы до сих пор не прочь был оставаться сосунком.
- Вот это дело!
Рад слышать речи мужа.
Нам с тобой следует поближе познакомиться, хотя бы в память о твоем дедушке.
Должен сказать,
Джек, что отец твой был слабоват, голова у него была не очень-то крепкая.
- Я думаю,- говорит Джек,- что так как ваша честь проживает под водой, вам приходится крепко выпивать, чтобы согреться в таком сыром, неуютном и холодном месте.
Я сколько раз слышал, как говорят: пьет, словно рыба.
А где, осмелюсь я вас спросить, вы достаете выпивку?
- А сам ты где ее достаешь,
Джек? - спрашивает водяной, зажимая его красный нос между большим и указательным пальцами.
- Бу-бу-бу! - завопил Джек.- Теперь я знаю где!
И я полагаю, сэр, ваша честь имеет там внизу сухой и надежный погреб, чтобы хранить его?
- Мой погреб пусть тебя не волнует,- с усмешкой говорит
водяной, подмигивая Джеку левым глазом.
- Ну, разумеется, сэр! - и Джек продолжает: - Вот бы взглянуть на него.
- Отчего же нет? - говорит водяной.- Если мы встретимся вот здесь в следующий понедельник, мы с тобой еще потолкуем об этом.
И Джек с водяным расстались лучшими друзьями на свете.
В понедельник они встретились, и Джек нисколько не удивился, заметив у водяного две красные треуголки: под одной рукой и под другой.
- Не будет ли с моей стороны нескромно, сэр, спросить вас,- сказал Джек,- зачем ваша честь захватила сегодня с собой две шапки?
Уж не собираетесь ли вы одну отдать мне, чтобы я мог успокоить мое любопытство?
- Нет, нет,
Джек!
Не так-то легко достаются мне эти шапки, чтобы раздавать их направо и налево.
Но я приглашаю тебя спуститься на дно и отобедать со мной.
Для того, собственно, я и принес эту шапку, чтобы ты мог со мной отобедать.
- Господи, спаси нас и помилуй! - воскликнул Джек в изумлении.- Неужели вы хотите, чтобы я спустился на соленое, мокрое дно океана?
Да я захлебнусь и задохнусь в этой воде, не говоря уж о том, что могу утонуть!
Каково тогда придется бедняжке Бидди без меня-то?
Что она на это скажет?
- Ну какое тебе дело, что она скажет, молокосос ты?
Кого трогает воркотня твоей Бидди?
В былое время и дед твой вел такие же разговоры.
А сколько раз натягивал он себе на голову вот эту самую шапку и смело нырял вниз вслед за мной!
Немало отменных обедов и раковин, наполненных добрым коньяком, отведали мы с ним там внизу, под водой.
-- Вы правду говорите, сэр?
Без шуток? - спрашивает Джек.- О, тогда пусть я не знаю печали всю мою жизнь и еще один день, если окажусь хуже моего деда!
Пойдемте, но только уж без обмана.
Эх, где наша не пропадала! - воскликнул Джек.
- Ну, вылитый дедушка! - умилился старикашка.- А те-, перь пойдем, и делай все, как я.
Оба покинули пещеру, вошли в воду и немного отплыли, пока не достигли скалы.
Водяной взобрался на вершину,
Джек за ним.
По ту сторону скала была отвесна, как стена дома, а море под ней казалось таким глубоким, что Джек чуть было не струсил.
- Внимание,
Джек! - сказал водяной.- Надень на голову эту шапку и помни: глаза ты должен держать все время открытыми.
Хватайся за мой хвост и следуй за мной, а там будь что будет!
И он нырнул, а Джек смело нырнул следом за ним.
Они уносились все дальше и дальше, и Джеку казалось, что этому конца не будет.
Ох, как бы ему хотелось сидеть сейчас дома, возле очага, вместе с Бидди!
Но что было толку мечтать об этом, когда он проделал уже столько миль под волнами Атлантического океана?
И он продолжал цепляться за хвост водяного, такой скользкий.
Наконец, к величайшему удивлению Джека, они выбрались из воды, и он обнаружил, что очутился на сухой земле на самом дне океана.
Они вылезли на сушу как раз напротив хорошенького домика, искусно выложенного устричными раковинами.
Водяной обернулся к Джеку и пригласил его войти.
Джек словно онемел: то ли от удивления, то ли от усталости после столь стремительного путешествия под водой.
Он огляделся, но не увидел ни единого живого существа, за исключением разве что крабов да омаров, которые целыми толпами спокойно разгуливали по песку.
Над головой было море, похожее на небо, а в нем, подобно птицам, кружили рыбы.
- Ты что молчишь, старина? - спрашивает водяной.- Осмелюсь думать, ты и не предполагал, что у меня здесь такое уютное заведеньице, а?
Ты что, захлебнулся, задохнулся или утонул?
Или о своей Бидди беспокоишься?
- О, только не это! - говорит Джек, показывая в веселой усмешке все зубы.- Но кто бы мог подумать, что увидит здесь что-либо подобное?
- Да ладно, пойдем-ка лучше посмотрим, что нам приготовить поесть.
Джек и в самом деле был голоден и очень обрадовался, заметив тонкий столб дыма, подымавшийся из трубы,- значит, приготовления шли полным ходом.
Он проследовал за водяным в дом и увидел там прекрасную кухню, в которой чего только не было.
В кухне стоял великолепный стол с полками для посуды, а на них целая гора горшков и сковородок.
Готовили две молоденьких русалочки.
Отсюда хозяин провел Джека в скупо обставленную комнату.
В ней не было ни стола, ни стульев, ничего, кроме пней и досок, чтобы сидеть на них и есть.
Однако в очаге пылал настоящий огонь, и это несколько успокоило Джека.
- Пошли, я покажу тебе, где храню сам знаешь что,- сказал водяной, лукаво поглядывая на Джека.
Он открыл маленькую дверцу и ввел Джека в роскошный погреб, уставленный всевозможными бочками: большими, средними и маленькими.
- Что ты на это скажешь,
Джек Догерти?
А?
Не так уж плохо живется здесь под водой?
- Я никогда в этом не сомневался! - ответил Джек, явно предвкушая удовольствие и искренне веря тому, что сказал.
Они вернулись в комнату и обнаружили, что обед их уже ждет.
Никакой скатерти на столе, конечно, не было, но что за дело?
Разве дома у Джека она всегда бывала?
Зато обед сделал бы честь лучшему дому в стране в праздничный день.
Изысканнейшая рыба!
А что в этом удивительного?
Палтус, осетр, косорот, омары, устрицы и еще двадцать сортов были разложены на досках.
А к ним всевозможнейшие заморские напитки, иначе как же еще согреться?
Джек напился, наелся до того, что уж кусочка в рот больше взять не мог, и тогда, подняв раковину с коньяком, промолвил:
- За ваше здоровье, сэр!
Вы меня извините, конечно, но это чертовски странно, ваша честь, что мы с вами так давно знакомы, а я, собственно, не знаю, как вас зовут.
- Твоя правда,
Джек! - согласился водяной.- Я как-то об этом не подумал, но лучше поздно, чем никогда.
Зовут меня Кумара.
- Какое удачное имя, сэр! - воскликнул Джек, наполняя еще одну раковину.- За ваше здоровье,
Куу, желаю вам прожить еще полсотни лет!
- Полсотни лет? - повторил Кумара.- Нечего сказать, одолжил!
Если б ты пожелал мне пятьсот лет, тогда еще было б о чем говорить.
- Силы небесные! - воскликнул Джек.- Ну и долго вы живете здесь под водой.
Да-а, ведь вы знали моего дедушку, а он вот уже больше шестидесяти лет как помер.
Наверно, у вас здесь не жизнь, а малина.
- Да уж будь уверен!
А теперь на-ка,
Джек, отведай вот этого возбуждающего.
Так они опустошали раковину за раковиной, однако, к своему необычайному удивлению,
Джек обнаружил, что выпивка нисколечко не ударяет ему в голову.
Скорей всего это было потому, что над ними находилось море, которое охлаждало их разум.
Старик Кумара чувствовал себя в своей стихии и спел несколько песенок.
Но Джек, даже если б от этого зависела его жизнь, больше одной запомнить не смог.
Рам фам будл буу,
Рипл дипл нити доб;
Дамду дудл Куу,
Рафл тафл читибу!
Это был припев к одной из них.
И, сказать по правде, никто из моих знакомых так и не сумел уловить в нем хоть какой-нибудь смысл.
Что ж, такая же история и с большинством наших современных песен.
Наконец водяной сказал Джеку:
- А теперь, дружочек, следуй за мной, и я покажу тебе мои диковинки!
Он открыл малюсенькую дверь, ввел Джека в большущую комнату, и тот увидел целую уйму всяких безделиц, которые Кумара подбирал на дне морском.
Но более всего внимание Джека привлекли какие-то штучки, вроде панцирей от омаров, выстроенные в ряд вдоль стены прямо на земле.
- Ну,
Джек, нравятся тебе мои диковинки? - спрашивает старик Куу.
- Клянусь, сэр,- говорит Джек,- это достойное зрелище!
А не будет с моей стороны дерзостью спросить, что это за штучки, вроде панцирей от омаров?
- Ах, эти?
Клетки для душ, что ли?
- Что, что, сэр?!
- Ну, эти вот штучки, в которых я держу души?
- О-о!
Какие души, сэр? - Джек был поражен.- Я полагаю, у рыб нет душ.
- Ну, конечно, нет,- ответил совершенно спокойно Куу.- Это души утонувших моряков.
- Господи, спаси нас и помилуй! - пробормотал Джек.- Но где же вы их достаете?
- Нет ничего проще!
Когда я замечаю, что надвигается хорошенький шторм, мне нужно лишь расставить пару дюжин этих панцирей.
Моряки тонут, души отлетают от них и попадают прямо в воду.
Каково-то приходится бедняжкам в непривычном холоде?
Тут и погибнуть недолго.
Вот они и укрываются в моих панцирях.
А когда душ набирается достаточно, я отношу их домой.
Им здесь и сухо, и тепло.
Разве это не удача для бедных душ - попасть в такие прекрасные условия, а?
Джек просто оторопел и не знал, что и сказать.
Так ничего и не ответил.
Они вернулись в столовую и выпили еще коньячку.
Он оказался превосходным.
Но было уже поздно, да и Бидди могла начать волноваться, а потому Джек поднялся и сказал:
- Я думаю, мне пора уже двинуться в путь.
- Как хочешь,
Джек,- сказал Куу.- Выпей-ка перед дорогой прощальную.
Тебе предстоит холодное путешествие.
Джек был воспитанным человеком и знал, что от прощальной рюмки не отказываются.
Интересно,- только заметил он,- сумею ли я найти
дорогу домой?
- Да что ты волнуешься,- сказал Куу,- ведь я провожу тебя.
И они вышли из дома.
Кумара взял одну из треуголок и надел ее Джеку на голову задом наперед, а потом посадил его к себе на плечи, чтобы легче было подбросить его.
- Ну вот,- сказал он, подбрасывая Джека вверх, теперь ты вынырнешь в том самом месте, откуда нырял.
Только не забудь, кинь назад мою шапку.
Он еще подтолкнул Джека, и тот взлетел вверх, словно пузырь,- буль, буль, бульк - все вверх, вверх сквозь воду, пока не достиг скалы, с которой прыгал.
Там он нашел удобное местечко и вылез, а потом уж бросил вниз красную шапку.
И та пошла ко дну, словно камень.
В это время на прекрасном вечернем небе заходило летнее солнце.
Сквозь облака, мерцая, проглядывал месяц.
Одинокая звезда и волны Атлантического океана горели в золотом зареве заката.
Заметив, что уже поздно,
Джек поспешил домой.
Однако дома он ни словом не обмолвился Бидди о том, где он провел день.
Джека очень тревожило положение бедных душ, запертых в омаровых панцирях.
Он голову себе сломал, думая, как бы их освободить оттуда.
Сперва он хотел было переговорить обо всем со священником.
Но чем священник мог им помочь?
И какое дело Кумаре до какого-то там священника?
Да и, кроме того,
Кумара был славным парнем, он вовсе и не думал, наверное, что причиняет кому-нибудь зло.
К тому же Джек в нем уже души не чаял.
Правда, если бы узнали, что он обедает с водяным, чести ему это не прибавило.
В общем,
Джек решил, что самое лучшее будет пригласить Куу к себе обедать, напоить его,- если это удастся,- а потом стащить у него шапку, спуститься на дно и опрокинуть все панцири.
Однако для этого в первую очередь надо было убрать с дороги Бидди:
Джек был достаточно предусмотрителен, чтобы не доверять тайну женщине.
И вот он сделался вдруг ужасно набожным и заявил Бидди, что во имя спасения их душ ей не мешало бы навестить источник Святого Иоанна, что возле Энниса.
Бидди согласилась с этим и наконец в одно прекрасное утро, на рассвете, тронулась в путь, строго наказав Джеку присматривать за домом.
Когда берег опустел,
Джек отправился к скале, чтобы подать
Кумаре условленный сигнал, а именно: бросил здоровый камень в воду.
Не успел Джек бросить, как наверх всплыл Куу.
- С добрым утром,
Джек,- сказал он.- Что тебе от меня надо?
- Да пустяки, не о чем и говорить-то,- отвечает Джек.- Вот решил пригласить вас к себе пообедать, если не сочтете это слишком большой вольностью с моей стороны.
В общем, милости просим!
- С удовольствием,
Джек, отчего же нет!
А в котором часу?
- В любом, какой вам больше подходит, сэр.
Ну, скажем, в час, чтобы вы могли вернуться домой засветло, если захотите?
- Есть!
Жди,- сказал Куу.- Не робей!
Джек вернулся домой, приготовил роскошный рыбный обед и вытащил побольше лучших своих заморских вин - вполне достаточно, чтобы споить двадцать человек.
Куу явился минута в минуту, со своей красной треуголкой под мышкой.
Обед был готов, они сели и принялись есть и пить, как подобает настоящим мужчинам.
Джек не переставал думать о бедных душах, заточенных в клетки на дне океана, и то и дело подливал старине Куу коньяку, надеясь свалить его под стол, и все уговаривал его спеть.
Но бедняга Джек забыл, что над их головами не было моря, которое охладило бы его разум.
Коньяк ударил ему в голову и сделал свое дело.
А Куу, держась за стенку, пошел домой, оставив своего хозяина немым, как треска в страстную пятницу.
Джек так и не очнулся до другого утра.
А утром до чего же грустно ему стало!
- Нечего и думать, будто можно споить этого старого пьяницу,- сказал он.- Но как же тогда я освобожу из омаровых панцирей бедные души?
Он размышлял над этим почти весь день, и наконец его осенило.
- Нашел! - сказал он, хлопая себя по колену.- Могу побиться об заклад, что Куу никогда за всю свою долгую жизнь не пробовал нашего потина '.
Вот это по нем!
Стало быть, и хорошо, что Бидди еще целых два дня не будет дома.
Попро-бую-ка еще разок его споить.
И Джек опять позвал Куу.
Куу посмеялся над ним, что у него некрепкая голова, и сказал, что он своему дедушке и в подметки не годится.
- А ты испытай меня еще раз,- предложил Джек.- Ручаюсь, что напою тебя допьяна, потом отрезвлю, а потом опять напою.
- Весь к вашим услугам,- ответил Кумара.
Теперь уж во время обеда Джек следил, чтобы его рюмка была всегда хорошенько разбавлена, зато Кумаре он наливал только самый крепкий коньяк.
А под конец и говорит:
- Послушайте, сэр, а вы пили когда-нибудь потин?
Настоящая горная роса!
- Нет,- говорит Куу.- А что это такое?
Откуда?
- Секрет! - говорит Джек.- Но уж напиток что надо.
Считайте меня болтуном, если он не лучше в сто раз какого-нибудь коньяка или рома.
Братец моей Бидди прислал пару глотков в подарок, в обмен на коньяк, и я сохранил его специально, чтобы угостить вас, старинного друга нашей семьи.
- Ну что ж, посмотрим, каков он,- говорит Кумара.
Потин оказался и в самом деле хорош.
Первый сорт.
А какой
запах!
Куу был в восторге.
Он пил и тянул
Рам бам будл буу', и опять, и еще раз.
И хохотал, и пританцовывал, пока наконец не свалился на пол и не захрапел.
Тут Джек,- ведь он очень старательно следил, чтобы самому остаться трезвым,- подхватил красную треуголку - и бегом к скале.
Нырнул и очень быстренько добрался до обиталища Кумары.
Кругом было тихо, как в полночь на кладбище.
Ни одной русалки, ни молоденькой, ни старухи.
Джек вошел и опрокинул все панцири, но ничего не увидел, услышал только что-то вроде легкого свиста или щебетания, когда опрокидывал их один за другим.
Он был очень удивлен, но потом вспомнил, как священники часто говорили, что никто живой не может увидеть душу так же, как ветер или воздух.
Сделав все, что было в его силах,
Джек расставил панцири на свои места и пожелал бедным душам счастливого плавания, куда бы они ни плыли.
А потом стал подумывать о возвращении назад.
Надел, как надо, шапку, то есть задом наперед, и вышел.
Но тут он обнаружил, что вода находится слишком высоко над ним и добраться до нее нет никакой надежды: ведь под боком не было Кумары, который подбросил бы его вверх.
Джек обошел кругом в поисках лестницы, но не нашел ее; и ни единой скалы не было видно поблизости.
Наконец он заметил местечко, над которым море повисло ниже всего, и решил попробовать здесь.
Только он подошел туда, как • какая-то огромная треска случайно опустила вниз хвост.
Джек
подпрыгнул и ухватился за него.
Удивленная треска рванулась вверх и потащила Джека за собой.
Как только шапка коснулась воды,
Джека понесло прочь и он взлетел вверх, как пробка, увлекая за собой бедную треску, которую забыл выпустить из рук.
Вмиг он очутился на скале и без промедления бросился к дому, радуясь доброму делу, которое совершил.
А тем временем у него дома творилось вот что.
Не успел наш друг Джек уйти на это свое душеосвободительное предприятие, как домой вернулась Бидди из своего душеспасительного путешествия к святому источнику.
Как только она вошла в комнату и увидела на столе сваленные в беспорядке бутылки и прочее, она воскликнула:
- Миленькое дело!
Вот негодяй!
И зачем только я, несчастная, выходила за него замуж!
Распивает здесь со всякими бродягами, пока я хожу молиться за спасение его души.
Батюшки, да они выпили весь иотин, который прислал мой родной брат.
Да и все спиртное, которое ему доверили продать.
Тут она услышала какие-то странные звуки, вроде мычания.
Она поглядела вниз и увидела свалившегося под стол Кумару.
- Да поможет мне святая дева Мария!
О господи!
Я столько раз слышала, как человек превращается в зверя от пьянства!
Боже мой, боже мой!
Джек, голубчик мой, что же я буду с тобой делать?
Или, вернее, что я теперь буду делать без тебя?
Разве может приличная женщина жить с таким зверем?
И с этими воплями Бидди выбежала из дома и бросилась сама не зная куда, как вдруг услышала хорошо знакомый ей голос Джека, напевающего веселую песенку.
Ну и обрадовалась Бидди, когда увидела его целым и невредимым и поняла, что он не превращался в черт-те кого.
Пришлось Джеку выложить ей все начистоту.
И хотя Бидди все еще была в сердцах на Джека за то, что он не сказал ей об этом раньше, она согласилась, что он сослужил бедным душам великую службу.
И они рука об руку отправились домой.
Джек разбудил Кумару и, заметив, что тот еще не в себе, просил его не унывать, сказал, что это часто случается с порядочными людьми, а все оттого, что он еще не привык к потину, и посоветовал, чтобы полегчало, опохмелиться.
Но Кумаре, как видно, уже и так хватило.
Он поднялся, едва держась на ногах, и, не сумев выдавить из себя ни одного путного слова, соскользнул в воду, чтобы путешествие в соленом море слегка охладило его.
Кумара так и не хватился своих душ.
Они с Джеком по прежнему оставались лучшими друзьями на свете.
И, судя по всему,
Кумара ни разу не заметил, как Джек освобождает из чистилища души.
Он придумывал сотни предлогов, чтобы незамеченным проникать в дом под морем, и каждый раз опрокидывал панцири и выпускал души на волю.
Его только злило, что он так и не увидел их.
Но он знал, что это невозможно, и этим довольствовался.
Их дружба тянулась несколько лет.
Но вот в одно прекрасное утро, когда Джек, как обычно, бросил вниз камень ответа не последовало.
Он бросил еще один и еще, но ответа все равно не получил.
Он ушел и вернулся на другое утро, но все напрасно.
А так как красной шапки у него не было, он не мог спуститься и посмотреть, что случилось со старым Куу, и решил, что старик, или старая рыба,- словом, кто бы он там ни был, либо помер, либо убрался из их краев.
