Пишу моё последнее письмо к тебе,
Ведь пьеса "жизнь" играет эпилог,
И нет обиды у меня к судьбе,
Ведь в этой пьесе обнимать тебя я мог.
Я долго был театром одного актёра
И зрителем себе был я один,
Не ждал подсказки от небесного суфлёра,
Был сам себе угрюмый господин.
Но ты сумела смыть с меня весь этот грим,
Приняв меня в свой добрый мир,
Где я не чувствовал себя чужим.
Помнишь? Мы так любили есть пломбир.
О счастье, до тебя, я знал не много,
Пока не повстречал его в твоих глазах.
Тогда, прижав к себе, меня осеннего, холодного,
Ты убедила вновь появится ямочкам на моих щеках.
Так довелось, отныне, тебя я вижу лишь во сне,
И боль во мне настойчиво твердит,
Не улыбнусь я следующей весне,
И всеми буду в миг забыт,
(А надо мной холодный лишь гранит.)
Я знал об этом года три,
Что не доживу и до двадцати пяти,
Что нам с тобой не по пути,
Теперь ты знаешь почему пришлось уйти.
Моя единственная, родная, я прошу, прости.
Я знаю, это подлый грех,
Но тебе не места на краю моей пропасти,
Ведь ты мне дороже всех.
