Живая рыба
В нашем детском садике вдоль кирпичной стены соседнего дома воспитательницы посадили желтые георгины и назвали их «золотой шар». Цветы выросли осенью такие длинные, что в них можно было ходить, как в лесу. Но куда бы мы ни пошли вних, мы везде натыкались на сырую красную кирпичную стену. Вверх эта стена продолжалась до неба, но если пойти вдоль нее влево, то когда-то она кончалась и дальше начнался забор с железными штыриками наверху, а на штыриках висела блестящая серебряная проволочка с «ёжиками».
Нам объяснили, что там, где эти «ёжики» на заборе, лучше не лазить и близко не подходить, потому что «может током убить».
Кто этот кто-то, – кто «может убить»? Это он построил будки с фонарями на высоких стенах и посадил в них дяденек с автоматами, он платил зарплату нашим папам и даже некоторым мамам, работавшим в паспортном столе и поликлинике, куда нас водили на УВЧ и электрофорез в случае заторов в носу и бронхах и где добрейшая медсестра Анна Пантелеевна Таныгина, двух метров росту, всегда пропускала меня без очереди на любой укол. Этот «кто-то» возил нас летом на дачу в Дубовой роще, купал в чистой реке, привозил в детский сад белый речной песок и свежее молоко. Как же он может убить?
Однажды во всем нашем городе отключили свет. Было светло, но в детском садике не смогли приготовить обед и привезли его готовым на зеленой военной машине, которую называли «полевая кухня», – наверно, потому что она была, как луга за домом нашего дедушки, в которые он смотрит вечером и поет: «По-лю-шка По-ля... Полюшка широка Поля...» Ну, в общем, света не было, и из-за забора с «ёжиками» вылез дядька и спрятался в «золотых шарах». Мы гуляем, а он сидит там, прижавшись к красной стене, и плачет. Я его спрашиваю: «А чего Вы плачете?» – А он улыбается и палец приставляет к губам. Так он и остался там один на всю ночь, когда нас родители разобрали по домам. У него, наверно, не было дома, и идти было некуда. Папа потом дома рассказывал, что из тюрьмы средь бела дня двое заключенных убежали. И очень глупо сделали, потому что, если их найдут, то «припаяют дополнительный срок по полной программе».
– Лучше б не нашли! – сказала я.
Папа странно посмотрел на меня и задумчиво сказал:
– Да уж, лучше б не нашли…
На закате в лугах за нашим домом пели какие-то пронзительные птицы, комары клубились, и мы с дедом пошли «проветриться» за калитку, через соседнюю улицу и – в луга. А когда мы пришли домой, большая цинковая ванна, в которой меня в детстве купали, а потом мама стирала белье, – эта ванна стояла у входа в кухню – в ней была налита вода, а в воде… плавала рыба…
Вдруг посреди нашего сухого своего дома появилось маленькое озеро, в котором жила рыба!!! И не какая-нибудь маленькая, речная, а длинная, нездешняя... И даже она была не одна, а их там было двое, и они разворачивались длинными мускулистыми хвостами на концах ванны, так что вода взбулькивала и ванна гудела!.. Я опустила руку в воду, и рыба потерлась о меня боком, проплывая туда, а потом развернулась и – тронула мою ладонь губами.
Наверно она голодная! Ну, конечно, кто же ее кормил?! Мы ведь все гуляли на улице, а они тут двое голодных – братик и сестричка! Я быстренько отломила горбушку от свежей буханки хлеба на краю кухонного стола и давай крошить в ванну.
Рыба обрадовалась, закружилась, заплескалась, стала есть, – их было двое, а как будто одна, они кружили в ванне, и их серые мускулистые спины были похожи.
Мама закричала, увидев порушенный хлеб. «А что, пусть они – голодные?!» – спросила я строго. Мама смутилась, и посмотрела на папу, который вошел и стоял на пороге.
– А что у нас на ужин? – бодро спросил папа.
– Папа! У нас живая рыба живет в ванне! – взахлеб закричала я, таща отца за рукав к рыбам. – Ты погладь, у нее такой нежный хвостик и губы!..
Папа сел со мной на корточки у ванны, но почему-то не стал гладить рыбу и мне предложил сходить помыть руки. Я ничего не поняла, но папа мне в ту минуту не понравился.
– Ладно, на ужин у нас будет… картофельное пюре с… – тут папа напрягся изо всех сил и поискал глазами за окном кухни, где дозревала малина, но там подсказки для папы не было, он пошарил воображением под ногами, в подполе, но ничего там не нашел., и его взгляд вернулся к ванне с рыбой. Папа и мама вопросительно посмотрели на меня.
– Не-ет!!! Не ешьте этих рыбок! Миленькие мои! Пожалуйста! – закричала я и заплакала.
– Ладно-ладно! – сказал папа. – На ужин у нас пюре с колбасой. Я тут прикупил по дороге, на утро...
И мы все обрадовались, и скоро стали ужинать. И дедушка оторвался от своей раскройной работы и тоже ел с нами отваренную колбасу с картошкой, и гладил меня по голове. И чай потом пили с медом, а в сумерки подтопили печку и жарили над углями черный хлеб на прутиках от малины.
А рыба все плескалась и жила у нас в доме… Так здорово!..
