Кит наверняка
не пахнет подводной лодкой.
Пахнет ладаном моряков,
завтрашней метеосводкой.
Белый кит пахнет во сне
лютой тревогой Ахава.
Сном Бананана.
Дном рундука.
Пятнами карты.
Многоэтажный дом,
маршрутка с горы Нараяма
по лабиринту на самое дно
млечного вечного шрама
пахнет, как долгожданный банный
день Валаама.
Тело без рук, без ног.
Серая амбра.
Ему смешно, когда от балды
люди его малюют.
Смешно, когда очередной
гарпун застревает в шкуре.
Смешно, когда жажда песен
вырождается в жажду наживы,
и деградирует викинг:
- Купи магнитов, пока мы живы.
Смешно. Они говорят: - Я...
- Нет, я знаю ключ к языку китов!
Кит знает - они не вернутся через
порталы медведей полярных сов.
И он говорит мне: - Не сотвори
из меня по себе кумира,
правнучка, русалка моя из Твери,
тартарка моя, ундина.
***
(за кулисами)
- Так что ты знаешь про мой запах?
- Ни-че-го-но-...
он так реален в моих снах,
как кит на сухопутных лапах,
как двадцать тысяч миль морских отца -
несовершённых в жизни, правда,
как тень его лица в толпе
(сними очки, иди ко мне).
Как Герман со страниц Моби Дика.
Это дико звучит, если не читал книгу.
Я не ищу поединка, Кит.
Мне, кроме тебя, и поговорить не с кем.
Мир так и останется теперь пустым и тесным.
- Ни на минуту нельзя их оставить. Как дети.
Утром был перекрыт океан, кругом сети.
Что там у Германа? Человек с островов,
на которых снова питаются мясом китов?
Ну, я понимаю – после войны:
не до жиру. На, табуретку попробуй.
Но сейчас?.. наша ртуть,
помешавшись на вашем чувстве вины –
это скорая дорога к гробу.
С Германом все понятно, чего хочешь ты?
- Один звонок с той стороны воды.
- Гиперборея?.. у тебя там друг?
- Почти что брат. - Ну, значит, так:
то, что происходит между тобой и мной
трудно назвать молитвой.
Дыши глубже. Держись крепче там, под водой.
Киты дышат по воскресениям.
И не забудь привязать нитку.
Ты привезла мне последний диск Роберта?
- Да. Нашла в секонде, в центре Европы
на Wohllebengasse, в подвале без номера.
- Ни-че-го-се-бе.
