Выплакивая рожу от зеркал, стоял он словно древняя статуя,
В тех городах, что он недавно побывал,
рождался облик раздолбуя,
В границах мелких, рябь штанов заношеных до штопки,
Гранитом созданых богов, он любовался взглядом ломким,
Поймал себя на мысли тонкой, как постарели города,
Нет той России, что в катомке, в газету завернули нам тогда,
Гранит остался, мрамор брызжит,
Слепец не слышит, глухой не видит,
Погашен свет и двери коридора, закрыты плотно без щелей,
Нет даже лучика раздора,
Не слышен плачь чужих детей,
Смиренно ковыляя,
Дыша в затылок смерь пришла,
Ты помнишь, что то про трамваи, писал ты!?
Мгновенно скрючилась душа,
Не помню, дерзкий был ответ,
Тогда какой же ты поэт?
Раз тот стишок не помнишь,
Тогда еще в ночи в Москве,
Гонял ты на трамвае,
Я любовался мертвою Москвой,
Она, лишь в фонарях живая,
Еще был Питер,
Думал будет свой,
Такой же мертвый,
Как гранитная болванка,
Не то что бы от осени устал,
Есть там и злато и шарманка,
Но в каждом городе,
Он чувствовал провал,
Какой то дикий хохот,
Дьявольского мата,
Довольно долго он
проспал,
Был сон, но будет ли зарплата.
14.09.21 маг
