Когда-то давным-давно за семьюдесятью семью морями жили старик со старухой.
Был у них большой фруктовый сад.
В саду росли золотые яблоки.
И всего у старика со старухой было вволю.
Жить бы да радоваться.
Но не было детей, и о том они очень тужили.
Как-то раз осенней порой пошел старик к дальнему лесному озеру рыбки половить.
Стёжками-дорожками сквозь дремучий лес пробирался и вдруг увидал на дереве небольшую неведомую птицу.
В то самое время, откуда ни возьмись, камнем упал на птицу ястреб, вцепился в нее острыми когтями и ну теребить.
Пожалел старик птицу, схватил камень, бросил в ястреба и убил его.
Взмахнула птица крыльями, взлетела на вершину дерева и заговорила по-человечьи:
- Спасибо, добрый старик, от смерти ты меня спас.
Проси чего хочешь, всё исполнится по твоему хотенью.
- Ничего мне не надо.
Всего у нас со старухой волю.
Вот только нет у нас ни сына, ни дочери.
- Не кручинься, - сказала птица. - Ступай отсюда на восток.
Увидишь дуб-великан - вершиной в небо упирается.
На самой макушке этого дуба есть гнездо.
Возьми из гнезда два яйца, дома укрой их получше и держи в тепле двадцать один день.
Проговорила это птица, снялась с ветки и улетела.
А старик пошел, куда она ему велела.
Издалека увидал высоченный дуб, подошёл ближе, глянул на вершину - шапка с головы упала.
Ну как я доберусь до гнезда?
Глядеть и то страшно', - подумал старик.
В ту самую минуту слетела с вершины дуба голубка, села наземь, и выкатилось у неё из-под правого и из-под левого крыла по яичку.
- Прими, добрый человек, наш лесной подарок! - проворковала голубка и улетела.
Только успел старик уложить яйца за пазуху, как очутился в своей деревне.
- Чего так скоро воротился? - встретила его старуха.
Рассказал старик, что с ним в лесу приключилось, положил яйца в лукошко с шерстью, а лукошко поставил на печь.
На двадцать первый день лопнуло одно яичко, и показался человечек ростом с кочедык
Старик со старухой обрадовались:
- Назовем нашего первенца Свертибашем!
В скором времени треснула скорлупа и у другого яичка, и выскочил человечек ростом всего с рукоятку кочедыка.
Засуетилась, захлопотала старуха:
- А этого сынка как наречём?
- Гнездо-то, откуда голубка яйца принесла, на вершине дуба было свито, вот и назовем его Юманом
Стали ребята подрастать.
Свертибаш был непоседлив и большой обжора.
Съедал всё, что ни попадалось под руку.
Нередко и братнину долю съедал.
Вырос он скоро и прослыл в деревне силачом.
Юман рос крепким и проворным, но ростом был не¬велик.
Когда сыновья выросли, родители сказали:
- Милые сынки, мы состарились, а вам пришла пора каждому своей семьёй обзаводиться, порадовать нас внучатами.
Поезжайте, по белому свету постранствуйте.
Найдёте по уму, по сердцу хороших невест, станем свадьбы играть, пиры пировать.
В пути-дороге дружите, один другого не обижайте.
Помните этот наш совет, и будет наше благословение с вами.
Тогда каждый найдёт своё счастье.
С теми словами старик пошёл в конюшню и вывел двух, оседланных коней.
Один конь сытый и резвый, другой - смир¬ный и тощий, точно косарь.
- Выбирайте, кому какой нравится, - сказал отец.
Свертибаш тотчас вскочил на гладкого, резвого аргамака, а Юман сел на тощего коня, и покинули братья родительский дом.
Ехали они семьдесят семь дней.
Тут Свертибаш остановился.
- Я сильно проголодался, - сказал он, - а родители дали нам в дорогу всего-навсего по три яблока.
- Так ведь яблоки эти не простые, а чудесные, - сказал Юман.
Свертибаш достал и съел все три яблока.
А Юман к своим не притронулся.
После отдыха ехали ещё семьдесят семь дней.
Кони из сил выбились, и сами молодцы притомились.
Остановились на зелёном лугу.
Пустили коней на траву-мураву, а сами крепко уснули.
Свертибаш проснулся первым, стащил потихоньку у спящего брата два яблока и съел.
Хотел было и третье украсть, но как раз в ту минуту Юман проснулся, глядь, а яблок нет, и стал он брату пенять:
- Как не стыдно!
Родители наказывали жить в мире и согласии, друг другу во всём помогать, а ты вздумал яблоки красть!
Съел Юман половину последнего яблока и почувствовал себя бодрым и сильным.
Другую половину яблока скормил коню, и конь сразу стал резвым и гладким.
И снова сели братья на коней.
Еще семьдесят семь дней продолжали путь и приехали в стольный город.
В том городе у царя была дочь-красавица.
Как узнал об этом Свертибаш, сказал брату:
- Ты поезжай куда знаешь, а я тут останусь и посватаю царевну.
- Ну, мне-то, как видно, в этом городе невесты не найти - отвечал Юман, - а родители ведь не велели нам с тобой разлучаться.
- Отец с матерью от старости из ума выжили, - засмеялся Свертибаш, - и если все их прихоти исполнять, так нам придётся век холостыми-неженатыми ходить.
Коли нет здесь тебе невесты, поезжай один, ищи свою долю, а я никуда от¬сюда не поеду.
Сколько ни уговаривал Юман брата, всё без толку.
Поту¬жил, погоревал он и уехал один из города.
Свертибаш расстался с братом и пошел к знаменитой гадалке:
- Хочу жениться на царской дочери, а во дворец попасть никак не могу: стража не пропускает.
Посоветуй, как высватать царевну!
- А что мне дашь за совет?
- Денег у меня нет.
Отдам тебе своего коня.
И тут же привел гадалке своего аргамака.
Тогда гадалка сказала:
- Царевна ежедневно оборачивается лебедью и летает купаться в озере, которое находится в тенистом лесу.
Там она снова обернется девушкой и купается.
Если сумеешь унести ее лебединые крылья и одёжу, а потом скажешь, что всё это ты отбил у вора, - половина дела сделана.
Кроме того, дам тебе приворотное зелье.
Посыпь одёжу царевнывот этим порошком, и она навеки полюбит тебя.
На другое утро Свертибаш схоронился в кустах на берегу лесного озера и стал ждать.
Около полудня прилетела белаялебедушка,опустилась напесок, сбросила крылья обернулась златокудрой девицей, скинула одёжу и стала купаться.
Свертибаш утащил лебединые крылья, посыпал приворот¬ным зельем платье царевны, а сам отошёл чуть подальше и ждёт, что будет.
Выкупалась царевна, вышла на берег и не нашла ни крыльев, ни платья и горько заплакала:
- Ох, тошнёшенько!
Какой злодей меня обездолил?
Как мне теперь в таком виде на люди показаться?
Свертибаш как только услышал, что царевна заплакала, тотчас закричал, заругался:
- Ах, разбойник!
Отдай всё, что украл!
Все равно не уйдешь, не убежишь от меня.
И через малое время кинул из-за кустов одёжу и лебеди¬ные крылья:
- Одевайся, прекрасная царевна!
Насилу отбил у вора твоё платье да крылья.
Царевна несказанно обрадовалась, скорым-скоро оделась и проговорила:
- Не знаю, как и благодарить тебя, мой спаситель!
Вый¬ди из кустов, покажись мне.
А Свертибашу того только и надо было.
Вышел на берег, стал небылицу сказывать:
- Иду мимо озера и вижу, какой-то оборванец выско¬чил из кустов и тащит женскую одёжу и лебединые крылья.
Закричал я на него, кинулся догонять, и еле удалось
Глянула на него прекрасная царевна, а приворотный по¬рошок уж подействовал.
И кажется ей, что краше этого молодца никого на свете нет.
Смотрит на Свертибаша, глаз отвести не может.
- Кто ты есть и откуда, добрый молодец? - спросила она под конец.
- Я королевич, - повёл обманную речь Свертибаш. - Докатилась молва до нашего королевства о твоей несказанной красоте, и приехал я по доброму делу, по сватовству.
Пойдешь за меня замуж, прекрасная царевна?
- Я-то с радостью пойду за тебя, да вот не знаю, согласятся ли отец с матерью.
Ну да ты не тужи, не печалься.
Я ведь единственная дочь у них.
Родители мне никогда ни в чём не отказывали, а уж коли заплачу - нипочем не откажут.
С теми словами подхватила она под руку Свертибаша и привела во дворец прямо к царю:
- Вот мой суженый!
Благословите, батюшка, выйти за него замуж.
Царь сперва рассердился, ногами затопал, корону набок сдвинул:
- Век тому не бывать, чтобы мы породнились с каким-то неведомым проходимцем!
- Не проходимец он, а королевский сын, - сказала царевна и принялась так громко кричать и плакать, что царь уши заткнул.
На крик сбежались нянюшки, мамушки.
Прибежала и сама царица.
- Что тут делается? - закричала она.
А как узнала, что дочь суженого привела и отец противится, сама заплакала, стала царю выговаривать:
- Где это видано, где это слыхано, чтобы родной отец своё дитя обижал?
Дочь жениха по сердцу нашла, домой привела.
Другой бы на твоём месте радовался, а ты, бесчувственный, нашу дочушку до слёз довёл и сидишь как пень!
- Да замолчите вы! - Царь рукой махнул. - Делайте, как знаете!
Царица с царевной слёзы осушили, принялись хлопотать.
Жениха напоили, накормили.
Потом царь сказал:
- Велите запрячь пару коней в хороший тарантас.
Пусть жених повезёт невесту к богоданным родителям, к своему отцу с матерью.
Там и уговорятся, когда станем свадьбу играть, пир пировать.
Привез Свертибаш царевну домой:
- Нашел я себе невесту.
Люба ли она вам, родители, а мне лучше её на всём белом свете несыскать.
- Это-то хорошо, сынок, что ты невесту себе высватал.
А где же брат твой Юман? - спросил старик.
- Не хотелось мне с братом расставаться.
Уговаривал его не разлучаться, но не послушался он меня.
Очень Юман своевольный.
Не сказавшись, скрылся, уехал потихоньку неизвестно куда.
Посуровел старик, но промолчал.
- Спрашивают родители невесты, когда свадьбу станем играть, - проговорил Свертибаш.
- Когда Юман вернётся, тогда и станем о свадьбе говорить, - ответил старик.
А Юман той, порой ехал все дальше и дальше и в пути-дороге совсем отощал.
Заехал он в глухой, тёмный лес.
Остановил коня возле огромного, развесистого дуба.
И тут, откуда ни возьмись, появился перед ним седой старик.
- Кто ты есть, добрый молодец?
Куда путь держишь? - ласково спросил он.
Рассказал Юман, кто он и куда едет.
- Вот ты кто! - сказал обрадованно старик. - Ведь ты, значит, внучек мой!
И тут же повёл седой старик Юманавизбу, накормил, напоил.
- Ложись отдыхай, а завтра обо всём поговорим.
- А конь мой как же? - спросил Юман. - Не кормлен, не поен он.
- О коне не беспокойся.
Накормлю и напою и от непогоды укрою.
На другое утро пробудился парень, а дед уж не спит:
- Давай завтракать, потом покажу тебе своё хозяйство.
После завтрака повёл гостя по разным покоям.
По один¬надцати провёл, а в них всякого добра полным-полно.
Открыл двери в двенадцатый покой.
Зашёл туда Юман, да так и обомлел.
Стены уставлены двенадцатью зеркалами.
В одном видны все моря и океаны, в другом все реки земные, в третьем зеркале видится небесная высота, в четвертом- подводная глубин, в пятом- все рыбы речные, озерные и морские, в шестом- все гады ползучие, в седьмом - звери рыскучие, в восьмом - птицы, какие есть на земле, в девятом - люди разных стран и наречий.
Одним словом, в эти зеркала было видно всё, что есть на земле, под землёй, на воде и под водой, в небесной вышине и в человеческой душе.
А когда взглянул Юман в двенадцатое зеркало, то так ахнул.
Смотрела на него девица - ненаглядная красота и будто что-то говорила Юману.
Долго он стоял перед двенадцатым зеркалом.
Потом очнувшись, спросил деда:
- Кто эта прекрасная девица?
Это Уга, - ответил старик.
- Краше её не было и нет на всём белом свете, - сказал?!
Юман. - Высватай за меня этудевушку!
- Если смотрела Уга на тебя в зеркале приветливо, это
добрый признак.
Но знай, что высватать её очень трудно.
- Чего бы ни стоило, не отступлюсь.
Лучше живу не
быть, чем без милой жить, - ответил Юман.
- Будь по-твоему, слушай, что тебе скажу.
Дам я тебе ружьё, и научись перво-наперво стрелять без промаха.
Когда пойдешь свататься, это пригодится.
Поблагодарил Юман старика за ружьё, воротился домой и стал каждый день ходить на охоту.
Через год научился так; метко стрелять, что бил по любой цели без промаха и столько приносил дичи, что хватало и старикам родителям, и Свертибашу с невестой.
Отцу с матерью Юман сказал:
- Невесту я себе нашёл.
Скоро пойду свататься.
А Свертибаш над братом посмеивался:
Ездил, ездил без толку, да и опять приедешь ни с чем.
Вернулся как-то раз Юман из лесу усталый, лёг спать и увидел во сне Угу.
Стал ты теперь лучшим стрелком, - говорила она. - И если не побоишься трудов и опасностей, приходи ко мне, и буду я тебе верной и любящей женой.
Но помни, придётся тебе износить три пары железных сапог, истратить три железных посоха да три железных колобка.
Сказала так Уга и исчезла.
Тут и проснулся Юман.
Проснулся и пошел в кузницу.
Сковал ему кузнец три пары железных сапог, три железных посоха и три железных колобка.
Вскинул Юман ружьё на плечо и отправился в дальнюю дорогу.
Шел долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли, са¬поги железные не изнашиваются, посохи не истираются, и колобки железные целым-целёхоньки.
В ту пору зашёл добрый молодец в дремучий лес, и повстречался ему в том лесу человек:
- Нет ли у тебя дорожных припасов, паренёк? - спросил он Юмана. - Голод меня измучил, и жажда истомила.
У Юмана оставался всего один сухарь да несколько капель воды.
Всё равно ненадолго мне этих припасов хватит', - подумал он и подал прохожему сухарь и воду.
- Вот всё, что у меня осталось.
Взял прохожий сухарь и воду, поблагодарил Юмана:
- Вижу - к беде людской да к горю ты отзывчивый, и хочется мне чем-нибудь помочь тебе.
Возьми вот эту сумку.
Когда трудно придётся, открой её, и, может статься, выручит она тебя.
Сказал так прохожий человек и скрылся в лесу.
А Юман дальше пошёл.
Навстречу выскочила лиса.
Прицелился Юман, спустил курок, и перевернулась лисица, упала.
Смотрит Юман: что такое?
Одна пара железных сапог прохудилась, один посох железный по рукоять избился, и один колобок железный на мелкие крошки рассыпался.
Прошел ещё несколько вёрст, вдруг выскочил из кустов матёрый волк, зубы оскалил.
Юман выстрелил, и закувыркася, забился волк на земле.
Тотчас же другая пара сапог раз валилась, второй посох и колобок рассыпались.
Прошел Юман мимо волка, не оглянулся.
И тут вдруг из-за дерева высунулся огромный медведь, заревел и бросился на Юмана.
Прицелился молодец, выстрелил прямо в пасть медведю и убил его наповал.
В ту же минуту последняя пара железных сапог прахом пошла, последний железный посох и железный колобок в пыль рассыпались.
И тут почувствовал Юман смертельную усталь, лёг и уснул крепким сном.
Сутки спал беспробудно и проснулся от голода и жажды.
Пошарил, поискал, ни крошки еды, ни капли питья не нашёл и вспомнил:
Эх, да ведь и сухарь и последние капли воды отдал я прохожему человеку'.
Заметил около себя сумочку, которую дал ему странник.
Помнится, говорил он, будто что-то про эту сумочку', - подумал так и открыл её.
В сумочке ничего, кроме платка, не было.
Вынул платок и легонько встряхнул его.
И в то же мгновение расстелилась перед ним скатерть-самобранка.
А на скатерти всяких кушаний и напитков полным-полно.
Пей, ешь, чего только пожелаешь.
Напился, наелся Юман вволю, встряхнул платок ещё раз - ни скатерти, ни пищи, ни питья не стало.
Вот это подарок!' - подумал он и стал платок убирать в сумочку, да нечаянно уронил его наземь, и вдруг, откуда ни возьмись, повалило войско: солдаты с ружьями, с саблями идут, в барабаны бьют, музыка играет, и знамя по ветру полощется.
А командир спрашивает:
- С кем, хозяин, воевать приказываешь?
- Воевать сейчас ни с кем не надо, - сказал Юман.
Поднял он с земли платок, и пропало всё войско, будто его и не бывало.
Это мне может пригодиться', - подумал Юман и убрал платок в сумочку.
Стал путь продолжать.
Лес скоро кончился, пошли густые кустарники, а вдали виднеется поле.
Пробирался он через кустарник, пробирался, и вдруг... земля под ним расступилась, и провалился молодец в глубокую пропасть.
Летел-летел вниз и наконец упал на дно пропасти.
Посмотрел вверх - небо ему величиной с копейку показалось.
Тут заметил он проход в земляной стене:
Дай пойду по этому проходу'.
Скоро проход стал расширяться, и оказался Юман в незнакомом мире.
Вдали горы теснились, росли по склонам гор невиданные деревья, а в низине расстилались луга с диковинными цветами и неведомыми травами в рост человека.
По луговине река текла.
По другую сторону реки увидал дом.
Перебрался через реку, подошёл к дому.
Дверь была не заперта.
В первой же чисто прибранной горнице сидела девушка-красавица.
Пригляделся Юман и узнал в этой красавице свою Угу.
В то мгновение и девушка заметила молодца, узнала его и кинулась навстречу:
- Наконец-то дождалась я тебя, мой суженый!
Не знаю только, на радость или на неизбывное горе встретились мы.
Много лет томлюсь я в плену у двенадцатиглавого Змея.
Он похитил меня из родительского дома, держит в заточении и требует, чтобы я вышла замуж за его племянника, злого волшебника.
Ты спрячься: скоро чудовище воротится домой и тогда не быть тебе живому.
- Не тревожь себя, - проговорил Юман, - ведь за тем сюда и шёл, чтобы тебя выручить.
- Ох, чую - Змей возвращается, - забеспокоилась Уга, - стань хоть вот за печку!
Не успел Юман заскочить за печь, как зашумело всё кругом и с грохотом, со страшным свистом влетел Змей.
Дом так весь ходуном и заходил.
- Фу-фу-фу! - закричал змей. - Что это тут земным человеком пахнет?
- Да, видишь, зашел какой-то прохожий, - промолвила Уга. - Крепко, видать, притомился и лег отдохнуть.
- Вот я его сейчас и съем!
- Не трогай гостя!
Ведь это мой родной брат.
Юман вышел из-за печки:
- Съесть ты меня успеешь, а сейчас я накормлю тебя моими дорожными припасами.
Таких кушаний да напитков ты век не пробовал.
С теми словами достал из сумочки платок, встряхнул; и появилось такое множество разнообразных кушаний и напитков, что змей от удивления пасть разинул.
Сколь ни прожорлив был змей, сколько ни пил, ни ел, на скатерти-хлебосолке убыли не было.
Наконец отвалился Змей от стола, говорит:
- Отдай мне эту диковину!
- Если меня не тронешь, отдам, - посулил Юман.
- Не трону, не трону! - закричал Змей так, что стёкла из окон вылетели.
Выспавшись после обеда, змей созвал в гости всю свою родню.
Собрались разные чудища: многоголовые змеи, гады и страшилища со всех краёв.
Набился полон дом гостей.
- Давай свою диковину, поскорее припасай угощение! торопит - Змей.
Выхватил Юман платок и кинул наземь.
Тотчас появилось несметное войско.
Спрашивает главный командир:
- Кого, хозяин, бить-воевать надобно?
- Бей, руби на мелкие куски всю эту нечисть! - приказал Юман.
Принялись солдаты стрелять и рубить саблями, и через недолгое время ото всех змей и гадов осталось одно крошево.
Сунул Юман платок в сумочку, и всё войско исчезло.
- Ну, теперь можно нам,
Уга, отсюда уходить.
- Нет, - сказала Уга, - так их здесь оставлять нельзя.
Они оживут, и нам беды не миновать.
Чтобы навсегда избавиться, надо их сжечь.
Наносили они дров, подожгли дом, а сами выбежали на улицу.
Достала Уга из кладовой ковёр-самолёт, расстелила на дворе и говорит:
- Садись ко мне, и через несколько часов мы попадём в твою деревню.
Сел Юман с ней рядом, взвился ковёр-самолёт, вынес их на белый свет и в скором времени опустился прямо в то мое селение, откуда был родом Юман.
Старики родители встретили их хлебом-солью.
- Вот теперь можно и свадьбы играть, - молвил старик. - Готовьте всё к свадебному пиру, а я стану гостей созывать.
У Свертибаша и у его невесты всего было вволю.
Напекла, наварила царевна великое множество разных кушаний и села вышивать свадебные подарки старикам родителям и ближней родне.
А у Юмана с Угой нет ничего.
Опустил молодец голову, запечалился.
- Не вешай головы, - утешает Уга, - на поклон ни к кому не пойдём, всё сами справим, как надо.
И вот уже стали гости съезжаться.
Приехали и царь с царицей - родители Свертибашевой невесты.
Наступил канун свадебного пира.
- Ложись,
Юман, спать, а мне надо приготовить всё, что требуется.
В полночь Уга вышла на крыльцо, перебросила с руки на руку волшебный перстень и проговорила:
- Собирайтесь, слетайтесь, мои верные помощники!
Напеките, наварите всяких кушаний, чтобы было чем гостей угощать!
Мёду, пива наставьте, вина накурите да подарки припасите для отца с матерью и для всех гостей!
Тотчас кухня и кладовая наполнились кушаньями, напитками и множеством разных ценных подарков.
На другой день начался свадебный пир.
Сперва Свертибаш со своей невестой столы накрыли и принялись угощать гостей.
Угощения хватило только для самой близкой родни.
- Счётом маловато и на вкус небогато, а червячка заморить можно, от нужды сойдёт и это угощение, - молвил старик отец, когда отведал угощений Свертибашевой невесты.
Затем пригласили гостей за столы, накрытые Угой.
И оказалось, так много всего наготовлено, что хватило не только на ближнюю родню.
Угощали даже тех, кто пришёл только посмотреть на свадьбу.
- Отродясь так вкусно не пил, не ел! - похвалил отец Угу. - Накормила, напоила всю округу, и так много осталось, что можно ещё хоть два свадебных пира справить.
Потом невесты стали родителям подарки подносить.
Свертибаш с царевной подарили родителям шелковые наряды.
Весь народ ахнул от удивления.
- Не стыдно нам со старухой в такой справе будет на сенокос идти.
Видно, что невеста рукодельница, - похвалил подарки отец.
А когда Уга поднесла отцу с матерью подарки, все остолбенели.
- Эдакого дива век не видано! - шумел народ.
Отец с матерью и все гости не могли оторваться и глядели на наряды, словно из солнечных лучей сотканные.
- Такие наряды только по самым большим праздникам носить, - вымолвил старик. - Такой рукодельницы в наших краях не видано, не слыхано!
А Свертибаш со своей невестой чуть не лопаются от зависти.
В ту пору стала царица убиваться, плакать:
- Королевским сыном сказывался, обманул!
Для того ли мы нашу единственную дочь растили, берегли да холили, чтобы за мужика-лапотника замуж выдать?
Не хочу своё родное дитя в мужицкой семье оставлять!
Хмельной царь ещё пуще куражится:
- Я спервоначалу говорил, что он не королевский сын, а проходимец.
Вот и вышло по-моему!
Эй, стража!
Хватайте обманщика, куйте в железо, отвезите в город и сдайте в солдаты!
Там ему прибавят ума.
Подхватили стражники Свертибаша, сковали ему руки-ноги и увезли в город.
Сдали в солдаты.
Сколько ни плакала, ни голосила царевна царь с царицей не вняли ее слезам.
Посадили они дочь в карету и увезли в стольный город
- Старик, на всё это глядя, сказал:
- А и всяк молодец на сем свете женится, да не всякому женитьба удается.
Не удалась женитьба Свертибашу, который неправдой жить норовил.
Не горюй, не плачь, старуха!
Не в могилу Свертибаша проводили.
Пусть солдатского житья-бытья отведает.
Чужедальняя сторона авось прибавит ума.
Остались у нас сын Юман и мудрая невестка Уга.
Есть кому нашу старость покоить.
Юман с Угой после свадьбы принялись вести хозяйство, и так у них пошло всё споро да ладно, что не только старики родители, а все люди глядели на них да радовались.
Сказка с загадкой, а лжи ни слова.
