– А вы сюда от имени кого?. –
меня спросили. (Эти люди строги.)
Сам по себе, как человек с дороги,
не означал я, видно, ничего.
Что я ответить мог? Со мною власть
особой дружбы не водила точно.
Любовь твоя, как ниточка, непрочна.
И ненависть душе не привилась.
– Так говорите поскорей! – И я
назвал жука, что утром полз тропою…
синичку, ту, что книзу головою
пила дождинку в хвое с острия…
змею, змею, конечно же, назвал –
в узоре нежном, темно-золотистом…
и белку, белку, что под солнцем мглистым
перелетала наш лесоповал…
Еще не все! Я волка позабыл,
с блеснувшими средь сумерек глазами…
и рыб в реке, особенно же в яме
там есть осетр, насупленный, как бык…
Но прежде – я от имени того,
кто видит всё через леса и горы,
кто не простит пустые разговоры,
коль пользы никакой ни для чего…
– Ты так бы и сказал: от прокурора
и всякой мелкой челяди его!
Шагай! – И я переступил порог.
Но разговоров их понять не смог.
1997
