Усталые птицы, как люди, угрюмы,
Усталые птицы садятся на трюмы,
Их кормят картошкой на жареном сале,
Они засыпают, как люди в вокзале.
Мы просим кино про любовь и про шпаги
Нам крутит механик «У стен Малапаги».
И тайна единственной, черной перчатки
Уходит, оставив догадку в зачатке,
И женщина скорбная, словно икона,
Никак не увяжет судьбы и закона.
А в кубрике, жарком, задымленном, тесно
Орут оголтело, что это нечестно
Везти на зимовье картину такую:
Ведь черт его знает, как люди тоскуют!
Механик рукой соглашательски машет,
Уносит бобину в газетной бумаге.
Ты позже узнаешь, зимовщица Маша,
Как маялись двое у стен Малапаги.
Пустеет наполненный тенями кубрик.
Мы моемся на ночь водою соленой.
И светится моря таинственный кубок —
В нем ломтики льда и напиток зеленый.
