Метания

Мы падаем с крыши,
Хоть падаем мысленно.
А тем, кто нас выше,
Законы не писаны.

Что ж, я не плачу.
Я молчу и млею.
Молчу и млею, глядя на тебя,
Молчу и тлею, прожигая время,

Гори огнем моя душа!
Ее я дьяволу продам.
Пускай горит, мне не нужна
Душа без страха и стыда!

Бесследно люди не уходят,
И не уходят просто так.
Сначала они за нос водят,
Бросают же потом с моста.

Плевалась кровью
Бесова Ночь.
Плевалась,
Как зараженная.

Упасть посреди комнаты,
Обнажив всю боль.
Дома ты, не дома ты,
Душу не неволь.

Мы все молчим о чем-то непонятном.
И непонятно это человеку самому.
"Туда" есть только. Нет "обратно".
Об этом вам и расскажу.

Эта глупая осень - начало чего-то нового.
Каждый день снова в 8 - как обычно сломана.
И в ту ночь не спящую мы кому-то скажем:
"Мы хотели же настоящую".

На сегодня мне хватит боли.
Следующая доза завтра.
Я же не совсем безвольная.
К доктору схожу за справкой.

Прошу тебя я в сотый раз:
"Давай уедем хоть куда-нибудь".
Подальше я хочу от посторонних глаз.
Давай уедем рано, на рассвете.

Он говорит, что любит,
И он любит.
Он говорит, что я одна -
Не предает.

Не умирала никогда последней.
Права Арбенина*: ведь страшно умирать мне таковой.
Второй не первый, может быть не третий,
И не назвать всё это детскою игрой.

Я не знаю, куда мы идём.
Я лишь знаю о том, что нам снится.
Всё неважно. Мы просто вдвоём.
Остальные - лишь серые лица.

Дышу я воздухом холодного апреля,
Считаю сутки я часами через два.
Живу. Тому, что я живу, не верю.
И как бокалы полные глаза.

Острее лезвия бывает слово.
Сильнее смерти может быть любовь.
Но почему-то, глупые, мы верим снова,
Что для признания нам хватит слов.

Разбудите меня весной,
Когда сердце придёт в себя,
Когда в мире ещё все спят,
Когда ты ещё не со мной.