Михаил Гуцериев

Тепло почило в бозе, ненастье – хворый гость.
Поодаль, на откосе, лес стал рыжеволос.
Вмерзает осень в лужи, и листопад-пупырь
Остывший воздух студит, собрав остатки сил.

Проникаю в зеницы заманчивых глаз
Белой чайкой на званной волне,
Про себя лепечу за грехи, не стыдясь,
Похоть множится на простыне.

Алыча перестала быть кислой,
Из далёкой щемящей тоски
Улыбаются гроздьями вишни,
Ржавый гвоздь из пробитой доски.

На солнцепёке луч огнём
Раскрасил охрой августин.
Страда мирская куркулём
Шла поступью земных богинь.

(Искушение женщины)
Я беспомощно иссякла.
У завзятой страсти плоть вкусней:
Истина важнее фактов -

Навзрыд, до слёз толкая мир локтями,
Ушедших лет исподние деньки
Мне кажутся рубцами под ногами.
Наотмашь пью, я пью без середин.

Бил прямой наводкой
Ярый пулемёт.
Посредине, чётко,
Бил, стреляя в рот.

Сквозь череду ошибок, каясь,
Я на изгибе возвращусь.
В сомненье постигая крайность,
Назад по памяти вернусь.

По зову сердца, в искушенье
Я был заведомо счастли́в.
И чувства в здравом вожделенье
Шептали громко, честь забыв.

В непридуманном мире
За коврижку на ночь,
Совесть ржавой рапирой
Протыкаю насквозь.

Я отрицаю отрицанье,
Пишу заблудших дней скрижаль.
Я долго ждал и, не желая,
Хотел того, что отрицал.

(Поэма)
Календарь скукожился, устал,
Дни ушли в историю столетий.
Я пропал, в безумие упал,