Катаев Валентин Петрович

В апреле сумерки тревожны и чутки
Над бледными, цветущими садами,
Летят с ветвей на плечи лепестки,
Шуршит трава чуть слышно под ногами

В глухом приморском переулке
Шаги отчетливо звучат
Шумит прибой глухой и гулкий,
И листья по ветру летят

Тесовые крыши и злые собаки
Весеннее солнце и лень золотая
У домиков белых — кусты и деревья,
И каждое дерево как семисвечник

Мелким морем моросил
Бриз и брызгал в шлюпки,
Вправо флаги относил,
Паруса и юбки

Блестит шоссе весенним сором,
Из стекол солнце бьет в глаза
И по широким косогорам
Визжат и ноют тормоза

Шел веку пятый
Мне — восьмой
Но век перерастал
И вот моей восьмой весной

В крещенский снег из скрещенных ресниц
Они возникли в этот вечер обе
Я думал так: ну, обними, рискни,
Возьми за руку, поцелуй, попробуй

Пустыня
В штабелях дощатые щиты
Дымок над глиняной хибаркой
И вдруг средь этой черствой нищеты

Мне снилось, что белые козы
Ко мне на участок пришли
Они обглодали березы, Все съели и молча ушли
Проснулся — и тихие слезы,

На комод забрался ёжик
У него не видно ножек
У него, такого злючки,
Не причесаны колючки,

Набравши в трюм в Очакове арбузов,
Дубок «Мечта» в Одессу держит путь
Отяжелев, его широкий кузов
Густые волны пенит как-нибудь

Когда, печальна и бела,
Она плыла перед кулисой,
Не знаю, кем она была –
Сама собой или Ларисой