Истёртыми пальцами - от основания черепа к основанию позвоночника - он играл мне о том, чего между нами не было. О том, чего в мире не может быть.
Весь звук собирался в руках. В его пальцах. На самых кончиках. Я сидела и слушала, в моток соби...
Прощаться, отпуская в дальний путь
И обретая, наконец, свободу,
Глядеть в себя, как при гаданьи – в воду.
Глубокий вдох. Нескованная грудь.
Что-то говорили о людях с юга, начавших селиться слишком близко, о грозившей затянуться зиме, о странных шевелениях в темноте – но даже реальность застыла в неопределенности, и Энгваль не могла усидеть на месте. Чтобы не метаться без толку в стена...
У сестры моей руки прохладней любого льда,
И речи ее словно лучший клинок остры.
Десять жизней спустя могу сказать: "Никогда
И нигде у меня не бывало иной сестры".