Генрих Гейне

Жил некий пудель, и не врут,
Что он по праву звался Брут
Воспитан, честен и умен,
Во всей округе прославился он

Тебя приворожил мой ум,
И тень моих всегдашних дум
В твои переселилась думы —
Он всюду, призрак мой угрюмый

На земле — война… А в тучах
Три валькирии летучих
День и ночь поют над ней,
Взмылив облачных коней

Угасает мирно царь,
Ибо знает: впредь, как встарь,
Самовластье на престоле
Будет чернь держать в неволе

Благоуханий кухни дольной
Понюхал вволю я, друзья
Земная жизнь была привольной,
Блаженной жизнью для меня

Не считай, что только сдуру
Весь я твой, мое мученье
Не считай, что, как всевышний,
Взял я курс на всепрощенье

Не питали, а служили
Пищей для Ильи вороны —
Так без чуда разъяснили
Мы себе сей факт мудреный

Во сне я вновь стал юным и беспечным —
С холма, где был наш деревенский дом,
Сбегали мы по тропкам бесконечным,
Рука в руке, с Оттилией вдвоем

На смертном ложе плоть была,
А бедная душа плыла
Вне суеты мирской, убогой —
Уже небесною дорогой

Большая дорога — земной наш шар
И странники мы на свете
Торопимся словно бы на пожар,
Кто пеший, а кто и в карете

За столиком чайным в гостиной
Спор о любви зашел
Изысканны были мужчины,
Чувствителен нежный пол

Да, смерть зовет… Но я, признаться,
В лесу хочу с тобой расстаться,
В той дикой чаще, где средь хвои
Блуждают волки, глухо воя,