Анфиса Третьякова

Шелестят сережки трепетной ольхи:
"Ты плохим был сыном и отцом плохим".
Белая береза под моим окном
Вывернута с корнем, дом поднят вверх дном.

У холодного камина о тепле
Я мечтаю и укутываюсь в плед.
На растопку мне - бубновый валет
И мечты о вешних днях в феврале.

Я спросила облако, где ты есть,
Солнце мне сказало: "Белье развесь".
Захотелось мысленно воскресать -
Я за стол уселась письмо писать.

В цветастую майку и шорты одет,
Мальчишка идет по колено в воде,
Ракушки со дна поднимая.
Он хочет рыбалить не хуже, чем дед,

Вспоминаю, как летом в стекло
Бились мошки, и пахло малиной...
Сколько лет с той поры утекло -
Вот и жизни прошла половина.

Я был любим, но время изменило
Мой быт, характер, тело и лицо...
Мне кажется, один Багров Данила
Не стал, как остальные, подлецом.

Не поэт, но тебя описать пытаясь,
Вспоминаю Прекрасную Даму Блока.
Неспроста красота у тебя простая,
Вся - в один золотистый локон.

Если бы счастье не стало потом слезами,
После погасшей страсти, что остро жгла,
Я бы навеки с тобой в поцелуе замер,
Если б не ревность, если б не зла игла...

Тайна, записка во рту мертвеца,
Птица певчая в клетке, на сердце рана,
Я влюбился так рьяно в тебя, как пацан.
И так рад, что смертельно ранен.

Я так хотел бы с тобой быть рядом,
Но каждый раз ты проходишь мимо,
Не прикоснувшись ко мне и взглядом,
Лишь тень мне бросив неуловимо.

Нет на земле нам места, где бы
Мы были счастливы вдвоём.
К нему по радуге на небо
С тобой сквозь тернии пройдём.

Пьяные снежинки
Радостно кружатся в танце хороводом,
Глаз моих смешинки
Поздравляют с Новым годом.