Быть может их мечты
Быть может, их мечты - безумный, смутный бред
И пыл их - пыл детей, не знающих сомнений,
Но в наши дни молчи, неверящий поэт,
И не осмеивай их чистых заблуждений;
Быть может, их мечты - безумный, смутный бред
И пыл их - пыл детей, не знающих сомнений,
Но в наши дни молчи, неверящий поэт,
И не осмеивай их чистых заблуждений;
Неужели сейчас только бархатный луг
Трепетал позолотой полдневных лучей
Неуклюжая туча ползет, как паук,
И ползет - и плетет паутину теней
То порыв безнадежной тоски,- то опять,
Встрепенувшись, вдруг я оживаю,
Жадно дела ищу, рвусь любить и страдать,
Беззаветно и слепо прощаю
Да, это было все
Из сумрака годов
Оно и до сих пор мне веет теплотою
С измявшихся страниц забытых дневников
Из темных долов этих взор
Всё к ним стремится, к высям гор,
Всё чудится, что там идет
Какой-то звон и всё зовет:
Когда бы я сердце открыл пред тобою,
Ты, верно, меня бы безумным сочла:
Так радость близка в нем с угрюмой тоскою,
Так с солнцем слита в нем глубокая мгла
Скучно лежать
Мирно часы у постели
В мертвой тиши, словно живые, стучат;
Смолк за окном плач беспокойной метели;
Мне снилась смерть: она стояла предо мной,
Клубами ладана, как ризою, одета,
В сияньи и в цветах, с улыбкой молодой
И с речью полною печального привета
В костюме светлом Коломбины
Лежала мертвая она,
Прикрыта вскользь, до половины,
Тяжелой завесью окна
Я долго счастья ждал — и луч его желанный
Блеснул мне в сумерках: я счастлив и любим;
К чему ж на рубеже земли обетованной
Остановился я, как робкий пилигрим
— Ты так любишь гулять;
Отчего ты опять
Робко жмешься
Зори — нет их нежней,
Только утро любви хорошо: хороши
Только первые, робкие речи,
Трепет девственно-чистой, стыдливой души,
Недомолвки и беглые встречи,