Играют на улице дети, которые рады весне,
И мы существуем на свете, а кстати, могли бы и не,
Возносимся духом к высотам, над грустью своей восстаем,
И ходим в кино по субботам, и разные песни поем.
Забудем о мелкой обиде по чьей-то случайной вине:
Планета летит по орбите, а кстати, могла бы и не,
И ветры в окошко влетают, и хочется жить веселей,
И первые листья латают прорехи в ветвях тополей.
В подлунной, признаться по чести, любая удача в цене,
Но мы тем не менее вместе, а кстати, могли бы и не,
А вам, вероятно, известно не хуже, чем мне самому,
Что это совсем неуместно — бродить по Москве одному.
Конечно, любого хватало. Поныне нам снится во сне,
Как крепко нам с вами влетало, а кстати, могли бы и не,
Могли бы на нас не сердится, могли бы и нас не сердить
И попросту с нами водиться: щадить и не слишком вредить.
А все-таки — выпьем за вечер, томительный и голубой,
Который, по счастью, не вечен, поскольку настанет другой,
За первые майские грозы в сверкании капель и глаз,
За наши небывшие слезы! За зло, миновавшие нас!
За листья, за крик воробьиный, за круговращенье планет,
Прощания и возвращенья, холодную воду и хлеб,
За этот вишневый, рябинный, каштанный, сиреневый цвет,
Прощания и возвращенье таинственных наших судеб!
Не стойте же, как истуканы!
Утопим печали в вине,
Которое льется в стаканы,
А кстати, могло бы и не!
