И вновь брожу среди тумана негасимой памяти моей,
И бесконечно в мгле всплывают чувства к ней.
Эх, если бы в огне погибла прошлого пустынная земля…
Но почему в агонии и боли пылаю снова только я?
И каждое надгробие, что с покосившейся табличкою стоит,
Воспоминание о ней в короткой эпитафии хранит.
Хоть каждая плита в трясине дней никчёмных заросла,
Забыть её мне дозволенья не дают навязчивые голоса.
Те, что из могилы пред крестом из мрамора исходят.
Те, что на мгновение в тот день вернуться томно просят.
И снова пережить все то, чего я б изменить никак не смог
Хотя о том просил, мечтал, молил, пылал… Но рок
Другой исход предрёк: мне вечно средь могил таскаться
Без прощения, без цели… Скажи, скажи мне друг, Горацио,
Зачем у каждого в душе такая есть истерия, такое кладбище,
Сердце изрывающее воспоминаний мертвое пастбище?
Опять мне нет ответа. Что ж, я так устал, присяду на секундочку у склепа
И в небо черное, как облаченье смерти, загляну. Эх, как нелепо,
Что с этим не смириться, что мне так больно, что всё это надолго,
Ведь места для надгробий здесь по-прежнему осталось слишком много…
