Аксана Халвицкая (город Москва)
Номинация: «АХ, СКОЛЬКО НАМ ОТКРЫТИЙ ЧУДНЫХ, ГОТОВИТ ЭТОТ МИР ЗЕМНОЙ»
Пришёл сентябрь. Календуле в цвету
играет чуть простывшая гитара.
Прохожие с Никитского бульвара
спешат к Новоарбатскому мосту.
И я иду, мурлыкая под нос
навязчивый припев из старой песни.
Мы сходим в кинотеатр на Красной Пресне,
что б в сотый раз пересмотреть «The Doors»,
тревожную откроем в себе осень,
цитируя стихи Эдгара По,
и, знаешь что, я с самых этих пор
отчаянье испытываю к прозе.
И, знаешь что, молчи, не говори.
Как звук преувеличен и изломан,
я стану искаженным слабым словом,
которого тебе не повторить.
Ну, что ты усмехаешься, как плут
над тем, что остается самым важным?
Корабликом жемчужным и бумажным
стихи твои из космоса плывут.
Поэзия – вот твой великий труд,
твоё нечеловеческое счастье.
Обрывки междометий и причастий
я с губ прикосновением сотру.
2. СНЕЖНЫЙ ЛОРД
«Гляди, как темно там. Гляди в окно!»
Записывал ноты в простой блокнот,
отхлёбывал мокко, менял монокль.
«Мой город уныл и мокр,
он ложкою чайной стучит о дно,
и ветром укачивает окно,
и, кроме меня, только мой блокнот –
в нём нет никаких нот».
А ты проходила до темноты:
витрины, квартиры, дворы, мосты
натыканы плотно, стыком в стык.
Ты еле сдержала стыд –
открывший нетрезв, неодет, мордаст.
Лицо – не лицо, а, конкретно – пасть.
Такой отберёт, украдёт, предаст.
И видно, что снег продаст.
Ты, в общем, за этим к нему пришла –
короткая шубка, шорты, шаль.
Совсем и не личность – просто шваль.
Стоишь теперь, не дыша.
И смотришь в трюмо или лезешь в трюм,
а тот затемнён, нелюдим, угрюм -
каким только может быть к декабрю,
и снега в нём - ровно дюйм.
А он тебя гладит по волосам:
«Ну что, ты поверила в чудеса?
Снег выпадет здесь очень скоро сам,
а впрочем – я подарю».
А тот музыкант вытирает лоб:
«Какая симфония! Снежный лорд
в ней страстно целует твоё бедро.
И всюду белым бело».
