Зной

С гороховых жарких полей

отец приезжал запыленный.

Брал ковш, выходил из сеней,

водой обливался зеленой.

И в погреб поесть уходил,

хотел хоть немного озябнуть.

Потом в огороде курил,

среди нерожающих яблонь.

И красный затылок его

нам всем говорил, что не в духе…

А более я ничего

не помню про время разрухи.

Конечно, и козий удой

запомнил, и сладость моркови…

Но жил так в округе любой.

Отец не любил суесловье.

С зарей поднимал меня он,

ругая ленивым троцкистом,

пугать над полями ворон

стихами, и палкой, и свистом.

Гороха и мне привелось

стране сэкономить стаканы,

хотя я себе и для коз

тайком его прятал в карманы…

Зной серый висел, как зола.

И к вечеру, как на пожаре,

кровь сладкая носом текла,

и черные руки дрожали…

Отец был доволен сынком,

но будучи в жизни суровым,

не то что обнять – нипочем

не вспомнит и ласковым словом.

А впрочем и жизнь-то сама

была невтерпеж, в ожиданье…

И только порою зима

дарила душе озябанье.

2000