Я мог бы
промурлыкать
лирическую чушь
Про зелень,
протянувшуюся
к голубому небу,
Но я про то
писать не хочу,
Где мыслью
сегодня
не был.
Я мог бы воспеть
полыханье лет,
Которые нами пройдены,
Но надо,
чтоб жил и горел
поэт
Сегодняшней
жизнью Родины.
Я мог бы
зажечься
любой из тем,
Мне в голову
льющихся лавою,
Но я не хочу
зажигаться
тем,
Что для всех
сегодня
не главное.
Поэту про птичек
чирикать птичкою
Сейчас
совсем не резон,
Когда,
зажженный фашистской спичкою,
Войною
дымит горизонт,
Когда,
толкаемый
предгибельным ужасом,
Шпорами,
выпачканными в кровь,
позванивая,
Над Европою
коршуном
кружится
Палач — по профессии,
фюрер — по званию.
Он по лести слуг своих
ходит павою,
Влезший
в рваный костюмище
наполеонов,
Покрытый
нафталином,
анекдотами
и славою
И починенный
заплатами
крупповских миллионов.
Он час грозовой
настойчиво близит,
От легких побед
обнаглев.
И вот
уже кажет
нутро свое лисье
Британский
моноклистый
лев.
Он глядит
со снисходительным умиленьицем
старшего
На то,
как бойко
мальчонка растет:
Вчера
он немецкие головы
скашивал,
Сегодня
границу австрийскую
стер.
Политика
на редкость подлая
и простая:
Половиной страны
казематы забив,
Оставшихся
расписаться заставил
В том,
что отныне
они — рабы.
А завтра…
завтра — знаем и верим —
В бомбах весь, в огне
и железе,
Он к другой
соседней,
не соседней двери
Свастику мерзкую
прибивать полезет.
Все, кто
год четырнадцатый
помнит,
Кому
покой своей родины мил, —
Смотрите:
лозунг страной моей
поднят:
«Да здравствует в мире мир!»
Забыв
на время
про географический сан,
Про разноязычие
вер и наций,
Взбесившегося кровожадного
пса
Договорами дружбы
посадим на цепь!
Но если
ты правде ленинской
предан
И видишь
в грядущее путь,
Делать мир
предоставив полпредам,
К бою готовым будь!
