Я вернулся в отчий дом.
Только кто же это в нем?
Здесь чужие ребятишки
машут нашим топором.
А мои родные книжки,
две сестренкины мартышки –
под забором за углом…
Но постой же ты, постой!
Здесь мы стали на постой,
а когда окрепли крылья
в дом перебрались другой.
И уж там-то мы пожили,
было даже изобилье –
во дворе с козой рябой!
И вхожу я в отчий дом.
Только кто же это в нем?
Чья-то бабка в телогрейке
с нашим возится котлом.
Шкаф с разбитою тарелкой,
наш приемник батарейкой –
под забором, за углом.
Но постой же ты, постой!
Здесь мы жили год, второй,
а когда вернулся батя,
дом построили мы свой…
И была корова Катя,
и с гармошкою полати,
над калиткой – флаг льняной!
И вхожу я в отчий дом.
Только кто же это в нем?
В наше домино чужие
дядьки хлещут под окном.
Наши вилы, чуть кривые,
две кастрюли голубые –
под забором за углом.
Но постой же ты, постой!
Здесь я в класс ходил седьмой,
а когда разбогатели,
дом отгрохали большой.
Не проймут его метели,
не пробьют его капели,
кепка – даже над трубой!
И вхожу я в отчий дом.
Только кто же это в нем?
Там усатая старушка
в печке возит помелом.
С тестом горбится кадушка.
Наша красная подушка
под ослепнувшим котом…
Но постой же ты, постой!
Здесь мы жили, а весной
у отца, как террориста,
грех явился пред страной…
Говорили, тут нечисто…
был военный – в трактористы…
Мы ушли в район другой!
И вхожу я в отчий дом.
Только кто же это в нем?
Ходит ветер, бродит ветер
по окошкам прямиком.
Сажей наши снимки метит,
табуретки наши вертит,
гонит варежку пинком…
Но постой же ты, постой!
Помер здесь отец зимой…
с орденом… а мамка – в город
жить с меньшой моей сестрой.
Ну, а этих грядок сорок,
всех журналов старых ворох
отдала родне глухой…
И вхожу я в отчий дом.
Дом бетонный, зябко в нем.
Во втором живут подъезде
и на этаже восьмом.
Дверь с замками, вся в железе…
(говорят, к соседям лезли...)
пол – хоть покати шаром…
Да постой же ты, постой!
Рядом с мамой и сестрой
и с подъехавшей старшою
посиди денек, другой.
Где мой отчий дом? Пустое.
Нас гнала судьба метлою
и пускала на постой.
Только что же толку в том,
что бежит слеза винтом,
обжигая рот и шею…
Было ж светлое в былом?!
Отказаться не посмею.
Поклонюсь и отрезвею.
Славься, славься, отчий дом…
1989
