Петр Первый
В безжалостной жадности к существованью,
За каждым ничтожеством, каждою рванью
Летит его тень по ночным городам.
И каждый гудит металлический мускул
Как колокол. И, зеленеющий тускло,
Влачится классический плащ по следам.
Он Балтику смерил стальным глазомером.
Горят в малярии, подобны химерам,
Болота и камни под шагом ботфорт.
Державная воля не знает предела,
Едва поглядела — и всем завладела.
Торопится Меншнков, гонит Лефорт.
Огни на фрегатах. Сигналы с кронверка.
И льды как ножи. И, лицо исковеркав,
Метель залилась — и пошла, и пошла...
И вот на рассвете пешком в департамент
Бредут петербуржцы, прильнувшие ртами
К туманному Кубку Большого Орла.
И снова — на финский гранит вознесенный -
Второе столетие мчится бессонный,
Неистовый, стужей освистанный Петр,
Чертежник над картами моря и суши,
Он гробит ревижские мертвые души,
Торопит кладбищенский призрачный смотр.
Павел Антокольский
Other author posts
Как это ни печально
Как это ни печально, я не знаю Ни прадеда, ни деда своего Меж нами связь нарушена сквозная,
Так или эдак
Разве я буду опять молодым, Разве не прожил жизни, не дожил, Не подытожил, не уничтожил, Не превратил ее в черный дым
Эдмонд Кин
Лондонский ветер срывает мокрый брезент балагана Низкая сцена Плошки Холст размалеван, как мир
Рождение нового мира
Был тусклый зимний день, наверно В нейтральной маленькой стране, В безлюдье Цюриха иль Берна, В тревожных думах о войне,
