Магазинная жизнь бежала точильным кругом.
Сквозь витрину глазея на круг и куда-то мимо,
Он всё ждал, что вот-вот из товара вдруг станет другом —
Мягко-бурый, лоснящийся и пока не любимый.
Ну, конечно, купили. К утру посадили под ёлку...
Косолапо, спросонья, бежало к нему, хватало,
Обнимало, таща за голову и за холку,
И картаво баюкало, крепко сдавив одеялом.
Доведётся потом башкою бумкать ступеньки,
Синтепон потрохами полезет из раны в брюхе…
Будет грязь, гуашь, ослюнявленные карамельки;
Отлетит пластмассовый глаз, оторвётся ухо...
Беззаветной детской любви неведома жалость,
Как неведома жалость любви тех, кто чуть постарше...
...В синтетический ворс так много всего впиталось:
Слёзы, сопли, гриппозные сны, молочная каша...
Отзеркальная правда — в своём беспощадном стиле,
Эти мерзкие стёкла... Избавил бы кто наши рожи!
Видно, очень уж сильно нас тут с тобою любили:
Посмотри, старина, на кого мы теперь похожи.
Да, кого-то веками носит по прочному краю
(Путь от хлама до экспоната лежит через «жалко»).
Но таких, как мы, здесь не чинят и не стирают...
Просто молча суют в мешок и несут на свалку.
07.02.2025
