Севилья
1.Утро
Бледнеет луна-химера
над гладью Гвадалквивира,
под сенью садов и скверов
день зреет тягучим сыром.
Севильский герой-цирюльник
с усердием точит бритву,
пройдоха он, плут и жулик,
но славно его бесстыдство.
Под декой мечту лелея,
сжимая изгиб гитары,
у стен, голубых от мела,
затих Дон-Жуан устало.
2.День
Взлетит ли стальная птица
подобно Торре-дель-Оро?
С мечом раскалённым мчится
июльский пассат на город.
К арене, алчущей крови,
земли багрового цвета...
Тореро удар готовит,
и будет он безответным.
Протянется взор тоскливый,
как зимняя ночь Гранады,
как сорванный цвет оливы —
посмертной быку наградой.
За фабрикой, на ступеньках,
под стук кастаньет и ставен,
танцует Кармен фламенко,
цыганкой Хозе отравлен.
И бьются тугие бёдра,
хватающей воздух рыбой,
гадюкой скользит по рёбрам
арабский клинок в изгибе.
И воздух дрожит от зноя,
под стражей у белых башен
и замерло время злое,
не капая ядом в чашу...
3.Вечер
Затихли дворы Севильи,
углём в пустоте вечерней —
мерцающий след мантильи,
как шлейф позабытых терний.
Вот золото лунных бликов
на площади Санта Ана
касается Федерико,
застывшего слишком рано.
Весёлой звенит капелью
цыганское романсеро,
наполнив пьянящим зельем
ночные сады и скверы.
