«Мама, почему ты уезжаешь?» - в голосе шестилетней Нэлл обида и, кажется, слёзы. Температура не очень высокая, но лицо ребёнка на белой подушке кажется малиновым, раскалённым. Но я не могу остаться, правда не могу, осталась всего пара минут. Я целую Квентина, виновато и целомудренно, говорю: «Я в тебя верю! Ты же справишься с какой-то там простудой!» «Конечно, Дэйдре!» - мне кажется, муж называет меня так раз в год, именно в этот день. Обычно он выдумывает для меня и Нэллы шутливые прозвища.
Я быстро шагаю за дверь. В ушах нарастает шум, я закрываю глаза, а когда открываю их - вижу только зелёные листья вокруг, и среди них, у самого моего лица - один жёлтый, первый пожелтевший лист наступившей осени.
Обычно я старался не ходить по пляжу так поздно - там собирались бездомные и бродяги со всего города. Весь год они здесь хозяева, но в эти редкие теплые дни они выходят только в темноте, когда последние купальщики уже разошлись - серые бесформенные тени сползаются к воде, пьют дешёвый портер, купаются, любят друг друга, укрывшись за составленными на ночь лежаками.
Но сегодня автобус захлопнул двери прямо перед моим носом, а тащится через горы по такой темноте - занятие не менее опасное, чем знакомства с престарелыми хиппи и юными наркоманами. Поэтому я постарался придать своей походке уверенность и развязность, сунул руки в карманы, словно намекая на тяжести лежащего в них кастета или ножа, и спустился к морю. Какое-то время я шёл в тёплой тишине и темноте, как вдруг впереди раздался женский крик, и я увидел темный клубок толи дерущихся, толи катящихся по песку людей. От клубка отделилась чёрная фигурка, прыгнула в воду и быстро поплыла. Я придавил ходу, и увидел, как несколько бродяг, торопливо скидывая обувь, тоже вошли в море и бросились в погоню. Не знаю, что толкнуло меня на это, но я тоже разулся и поплыл им наперерез, будто разбуженный резким холодом воды. Чёрная фигурка - толи девушка, толи подросток - добралась до недалёкой косы и выбралась на неё, очевидно, обессилев. Через минуту там отказались и преследователи, которые, ругаясь и хохоча, сразу скрыли её от меня своими широкими спинами. Я бесшумно подплыл, и сразу прыгнул на стоящего ближе ко мне бродягу. Он упал в воду, второй обернулся на плеск, но я уже бил ему головой в живот. Схватив девушку - это была девушка, тоненькая, как ребёнок, - я бросился по косе, к далёкому тёмному берегу. Пока бродяги приходили в себя от изумления, мы выиграли пару минут и быстрее их добрались до подступающих к косе гор, а там толи они покорялись преследовать нас по почти отвесной скале, толи просто решили, что игра не стоит свеч - но их топот и голоса замолкли внизу. Я влез на небольшую овальную площадку, почти со всех сторон огороженную скалами, и помог подняться ко мне стучавшей зубами девушке. С нас обоих ручьями текла вода, но я сразу заметил, что глаза у неё большие и неправдоподобно синие, и в них нет ни страха, ни злости. На минуту мне показалось, что они сами источают свет, похожий на лунный, но я решил, что это просто отблеск - так кажется светящимся море при полной луне.
Благодаря моей рассеянности, мы заблудились, и к первым городским домам мы вышли уже на рассвете. Её звали Дэйдрэ, она недавно переехала в наш город и жила совсем одна, снимая комнату и зарабатывая на жизнь мелкой ювелиркой - знаете, такие серебряные и медные арфочки, клевер, феечки - такие любят покупать молоденькие, романтически настроенные туристки - они-то считают, что у нас страна чудес. Конечно, туристов у нас в городе немного, но Дэйдрэ стала отсылать свои поделки в какой-то крупный магазин в столице, и наверное, там они пользовались спросом, раз ей хватало и на жизнь, и на комнату. А, иногда она играла на кельтской арфе в в одном из наших клубов, и ей платили за весёлый танец или знакомую мелодию. Общем, совершенно обыкновенная девушка, разве что силовом самостоятельная, на мой взгляд. У такой малютки должен быть любящий муж или хороший друг, чтобы защищать её от всяких случайностей. Кстати, она так и не сказала, что делала на берегу так поздно.
«Леди…» - маленькое сморщенное существо, похожее на ожившую корягу, наклонило головку в коричневом колпачке, украшенном рябиной. «Мы все рады твоему возвращению!» - это две молоденькие феечки с изящно изогнутыми рогами. «Наша королева скоро прибудет, чтобы передать Вам жезл» - хранительница Колеса Времени, маленькая, мне по колено, с с огромными глазами цвета мёда и кленовых листьев, когда они только слегка позолочены солнцем. «О, леди Дэйдрэ, я так скучал без тебя!» - что-то лохматое и рыжее выкатилось из кустов и ткнулось мне в подол. Это Джонни, мой воспитанник, человеческий мальчишка, который не хочет взрослеть. Да, кажется, весь Двор Осени в сборе.
Лёгкий перезвон колокольчиков, запах цветов - Летняя королева подошла неслышно, в глазах радость и сочувствие. «Приветствую тебя, сестра! Ты знаешь, мы все скорбим о твоей участи - если бы не это страшное проклятье, ты вечно проводила бы дни среди нас, в радостях и забавах!» Да, у Лета, как всегда, только забавы на уме. «Сестра, расскажи, как ты - это так ужасно, целый год жить среди людей и только на три месяца возвращаться домой! Поверь, тепло наших душ всегда сопровождает тебя в странствиях!» Я вспоминаю кудряшки Нэлл, улыбку Квентина. Вечерние прогулки в горах, когда я иду, утонув в его огромной куртке, а он говорит, что ему совсем не холодно. Я улыбаюсь. «Конечно, сестра, я всегда чувствую вашу заботу.»
