Раздвоение

На себя не совсем полагаюсь,

потому что себя я пугаюсь,

если, даже ключом не звеня,

кто-то чуждый влетает в меня.Он,

владелец отмычек послушных,

постепенно становится мной,

как хозяином ставший послушник,

как врача залечивший больной.Он — другой,

в меня ввинченный разум.

Он —

заряженное ружьё

с пулей — мне.

Он моим же глазом

мне подмигивает

нехорошо.Почему,

заразившись бедламом,

то пророчествуя,

то мельтеша,

то становится храмом,

то срамом

человеческая душа? Почему

на лице ангелочка

из укромного уголочка,

как с гадюкой скрещённый зайчик,

вдруг

высовывается

негодяйчик? Почему

сквозь уста мадонны,

где и трещинки даже —

медовы,

вдруг

раздвоенный,

розоватенький

вылезает

язык змееватенький? Почему в нас такое любое?

Стала самоборьба ремеслом,

ибо каждый из нас —

поле боя,

после боя добра со злом.И когда вся душа прохудявая,

в ней для ангела — не жильё,

и мохнатая лапища дьявола

лезет в чёрные дыры её.Если всё так раздвоено горестно,

где же ангельская рука?

Почему не пошлёшь ты,

о, господи,

к нам,

сюда,

своего двойника? Зная нас,

ты печёшься о нём,

ибо снова его мы распнём.