Давно это было, в самом начале света, когда земля была ещё недоделанной.
Были на ней горы, долины, леса и поля, но не было ни рек, ни озёр, ни криниц с холодной водой.
Людям было ещё так-сяк: выкопают глубокий колодец, достанут воды и живут себе припеваючи.
А вот зверям и птицам как?
Ведь не побежишь, если захочешь пить, к далёкому морю, а лужи после дождя быстро высыхают, вода в землю уходит.
И собрались звери и птицы на большое собрание, чтобы решить, что делать.
Долго думали, так и сяк прикидывали и решили выкопать большие водоёмы, озёра, прокопать реки и ручьи, выкопать криницы.
И пока будут работать, чтобы ни волк ягнёнка, ни коршун цыплёнка, ни лиса зайца не тронули.
И все согласились с этим.
Одна только каня-пигалица возомнила что-то о себе: на длинных ногах похаживает, белую грудку поглаживает.
— Вас,— говорит,— и без меня много.
У меня когтей нет, ноги тонкие, где мне ими землю рыть?
У меня перышки белые, ещё испачкаюсь.
Да и не привыкла я по земле бегать.
То ли дело в небе купаться, тут я, как дома у батюшки.
— Так что ты,— возмутились звери и птицы,— хочешь, чтобы мы на тебя работали?
— А я вас и не прошу,— заносчиво отвечает каня, — роса опадёт, я с листочка напьюсь, дождик пойдёт, крылья у меня быстрые, я на лету капель наглотаюсь.
Много ли мне той воды надо?
Видят звери и птицы, что вносит каня разлад в большое собрание, может погубить всё дело, если найдутся ещё такие охотники.
И постановило большое собрание зверей и птиц проклясть каню страшным проклятием:
— Чтобы никогда каня, ни весь род её не пили воды ни из рек, ни из ручьёв, ни из озёр, ни из криниц, ни из самого моря синего.
А сами взялись за работу.
Кроты под землёй водяные жилы искали.
Медведь корчи корчевал, камни выворачивал.
Дикие свиньи рвы рылом рыли.
Куропатки землю разгребали.
Ласточка первая земли комок в клюв взяла, отнесла его на пригорок и высыпала.
А за нею и все остальные птицы землю в клювах носить стали из будущих речных русел.
Долгие годы работали они, пока по всей земле реки и озёра выкопали, землю из них по крупинке на пригорки вынесли.
Зато настала и для них жизнь хорошая: где хочешь живи, где хочешь деток расти, вода везде есть.
И так привыкли они к тем местам, где вместе работали, что и селиться стали чаще всего возле воды, а гуси, утки, чайки, а из зверей — бобр, выдра и многие другие и вовсе на воде жить остались.
Каня тоже возле воды поселилась.
Только если бы и хотела она напиться воды из реки или криницы — не может: застревает вода в клюве у неё.
Только тогда и может она напиться, когда капля росы ей просто в горло скатится или дождевые капли прямо в рот попадут.
Если даже сушь случится, птицы и звери не горюют: пересохнут мелкие ручьи — большие реки и озёра останутся.
А кане тогда горе горькое, и начинает она летать и канькать:
— Пить, пить, пить...
И канькает, пока дождь не пойдёт.
Вот почему, когда кани летают и пить просят, люди знают, что скоро дождь будет.
