Нового года лишь вспыхнет денница,
С раннего часа проснется столица.
В праздничный день никого не смутит,
Стонет ли ветер иль вьюга крутит,
Хлещет ли снегом в лицо непогода —
Всюду на улицах волны народа;
Мчатся кареты то взад, то вперед,
Смело шагает везде пешеход,
Словно с плеча его спала забота,
Словно свершилось великое что-то,
Словно сегодня — не то, что вчера…
Город проснулся и ожил с утра.
Хмурые лица — свежей и пригожей:
Барин в медведях, в тулупе прохожий,
Женщин головки в замерзшем окне…
Только невесело что-то всё мне…
Право, не знаю — от зависти, что ли, —
Только смотреть не могу я без боли
И без досады на праздный народ:
Что же вас тешит? что жизнь вам дает?
Что веселитесь, беснуетесь что вы?
Дай-ка взгляну я на ваши обновы
И, замешавшись в толпе без труда,
Ближе на вас погляжу, господа!
Вот вы скользите по гладкой панели:
Сколько ж обновок на вас, в самом деле!..
Золотом шитый швейцар у дверей,
Яркие канты потертых ливрей,
Кружева модниц, рубины булавок, —
Вот и герои Милютиных лавок,
Баловни счастья и щедрой судьбы…
Как металлически светят их лбы!
В лицах читаешь всю важность их целей:
«Устриц бы свежих, да свежих камелий!..»
Блеском нарядов смущается глаз —
Бархат, и соболь, и мягкий атлас,
Только ходи да записывай цены…
Моды столичной гуляют манкены,
И усмиряет капризный мой сплин
Выставка женщин, детей и мужчин.
Долго портные, модистки, торговки
Шили им к празднику эти обновки;
Жаль, что не шьют они новых идей —
Вот бы примерить на этих людей,
В мысли здоровой дать лучшую моду —
Как бы пристало-то к новому году!
Право, пристало бы… но, говорят:
Нам не к лицу незнакомый наряд…
Дальше смотрю я… фельдъегерь несется,
В ветхой шинельке чиновник плетется,
Тащит под мышкой старуха салоп,
Ванька, качаясь, заехал в сугроб,
И пред толпой разодетой, богатой
Тянет шарманка мотив «Травиаты»,
Плачет в сказанье каких-то потерь…
Вот и питейного здания дверь.
Дровни подъехали, словно украдкой,
Пар от мороза стоит над лошадкой,
Входит в питейный, с оглядкой, бедняк,
Чтоб, заложив свой последний армяк,
Выпить под праздник, забыться немного:
Завтра опять трудовая дорога,
Серые будни и ночи без сна.
Как не хватить зеленова вина!..
Тут, одержим публицистики бесом,
Думал смутить бедняка я прогрессом,
Думал блестящий прочесть монолог:
«Пьянство-де страшный, великий порок,
Нового дела приспела минута...»
Но посмотрел — и замолк почему-то
И, как пристыженный школьник иной,
С новой досадой побрел я домой.
1862
