«Скажи, любезный друг, как думаешь о том,
Что ныне все сидят, трудятся за столом,
Стараются писать стихи все без разбору?
Скажи причину мне такого их задору.
Неужель в мысль пришло вскочить всем на Парнас?
Но то не может быть, — худой у них Пегас».
— «Худой Пегас! да им-то кажется он годен.
Иной же думает: ведь я собой дороден;
Из сил не выбьюсь, коль и побреду туды,
При том же Аполлон заплатит за труды».
— «Да чем?» — «Как чем? Что ты? своим благоволеньем:
Да взлезу на Парнас с преумным сочиненьем».
— «С преумным? вот же на!» — «А как же? Я трудился,
Сидел, потел, корпел, над ним недели бился;
Так, верно, в нем есть ум!» — «Ах жалкой человек!
Но что же делать с ним? такой уж ныне век:
К писателям иметь надлежит снисхожденье,
Творенья их читать, зевать, иметь терпенье».[1]
