Добиралась сто дней и ночей, в куски истоптав
Иноземной обуви десять грошовых пар.
Побелела прядь у виска, и ноги, устав,
Спотыкаются. Горы горят, от земли идет пар.
Эти старые стены давно проросли живым,
Обошла их лава, да люди не обошли.
Я ползу наверх, а из-за гор ползет дым,
И роса на мне, и роса у теплой земли.
В этом зале, что ждет меня на самом верху,
Я открою книгу, страницы сухи и желты.
Я боюсь одного – вдруг обратятся в труху?
Выходи. Ну конечно, знаю. Все знают, кто ты.
Нет, не страшно. Кто придумал, что ты – это враг?
Подходи, хватит места. Мы оба прочтем слова.
Ты не знал, что так можно? Тоже наслушался врак?
Даже странно: время идет, а я всё жива.
Я не прячу ножа, не лукавлю, не бойся меня.
Дочитаю – и в путь. А ты? Останешься здесь?
А не страшно – в окне каждый день стена из огня?
Ты привык? А надо ли? Не попытаешься слезть?
Ты смешной, ты как кошка на дереве... Там целый мир.
Не всегда он хорош, но хорошего хватит на всех.
Убери ты свой нож. Зачитал всю книгу до дыр,
Разбери тут попробуй! Да, представь, это – смех.
Ты не слышал такого? Ох, трудно с тобой… ну, бывай.
Мне пора. Что за чудо? Ты вправду смотришь на дверь?
Так решился? Да ладно, давай уже руку, давай.
Там, внизу, можно жить. Честно-честно. Ты просто поверь.
***
Нежно светит ночник. Утомившись от дел и от слов,
Крепко-крепко он спит, головою на крепкой руке.
Горный дым, морок леса, огонь, вой волков, крики сов –
Всё осталось за дверью, как не было лет вдалеке.
А она не ложится, свеча до рассвета горит,
А она все листает страницы таинственных книг.
А она, как в бреду, что-то вслух себе говорит.
Он спокойно спит, не проснется.
Уже привык.
