Поэт

Он, сам себя сравнивший с конским глазом,

Косится, смотрит, видит, узнает,

И вот уже расплавленным алмазом

Сияют лужи, изнывает лед.
В лиловой мгле покоятся задворки,

Платформы, бревна, листья, облака.

Свист паровоза, хруст арбузной корки,

В душистой лайке робкая рука.
Звенит, гремит, скрежещет, бьет прибоем

И вдруг притихнет,- это значит, он

Пугливо пробирается по хвоям,

Чтоб не спугнуть пространства чуткий сон.
И это значит, он считает зерна

В пустых колосьях, это значит, он

К плите дарьяльской, проклятой и черной,

Опять пришел с каких-то похорон.
И снова жжет московская истома,

Звенит вдали смертельный бубенец...

Кто заблудился в двух шагах от дома,

Где снег по пояс и всему конец?
За то, что дым сравнил с Лаокооном,

Кладбищенский воспел чертополох,

За то, что мир наполнил новым звоном

В пространстве новом отраженных строф,-
Он награжден каким-то вечным детством,

Той щедростью и зоркостью светил,

И вся земля была его наследством,

А он ее со всеми разделил.