Десять тучек в синеве,
десять льдинок на Неве
избавляют от печалей –
нет им места в голове.
Как шагается легко,
мир знакомый – незнаком,
изгибается кустарник
в небо каждым позвонком.
Даже в редкостной глуши,
где до неба камыши,
изумрудные царевны
веселятся от души.
И гудит у берегов
эхо давешних снегов –
отпущеньем и забвеньем
всех неправильных шагов.
Город солнцем ослеплён,
каждый прутик удивлён:
крылья бабочек лиловых
разворачивает клён.
Придорожные цветы
так отчаянно желты,
скромный уличный диванчик
привлекательней тахты.
На зелёном кирпиче
муха нежится в луче,
две волнуются голубки
у поэта на плече.
Зная холод, зная тьму
и холодную весну,
зверь черёмухи проснулся,
подойду и обниму.
Десять тучек в синеве,
десять льдинок на Неве.
Где ж усталая девчонка
со слоном на голове?
