в тех далеких краях, где неведома хворь, где горды и богаты пекарнями,
собирают зерно, варят липовый мед, запасаются хмелем, крупой;
там народ опасается имени гор — гнева Идамирана и ярости,
но с рассветом слышны у подножий его скрипы новых и новых сапог.
неподвижная Идамиранова высь вся прошита легендой, поверьями —
мол, в пещерах таится озлобленный пес, губит лапами весь урожай,
он кует из металла, костей и травы боевые кинжалы и вееры,
а из содранной кожи однажды испек по мешку для стального ковша.
плоть рогов образует мудреный узор, и во тьме он крадется по запаху,
греет бурая шерсть, и наточенный клык больше клонится к предкам-волкам;
только мельница крутит свое колесо, каждый день по водице царапая —
люди ходят к вершине, разводят костры, и дорога их так же легка.
смертный взор — полумутный, его не раскрыть, пелена перед ним не раскрошится;
Лэй несет на запястье просторный браслет скорпионовых связанных жал:
светлый дух и хранитель смиренной горы наблюдает за каждым непрошеным,
и меж пальцев его тонкий светится клей — «здесь нельзя никого удержать».
гладит Идамиран робкий солнечный луч, укрывается в пепельных локонах,
Лэй взъерошит за ухом спокойного пса да поправит ошейник из мха;
их не видит никто, будто в сене — иглу, лишь деревья над духами клонятся,
и однажды привидится бурый фазан заплутавшим в тени пастухам.
люди ждут на горе очищение, рай и подсказку о правильном выборе,
кто-то верит — она уведет от беды, серебром заменяет тряпье,
восхваляют и радуют Идамиран, их дары на камнях знатно выгорят,
поднимается пряный редеющий дым; Лэй вдыхает — и Лэй им поет.
Лэй поет о сверкающих лисьих глазах, о прозрачных и робких растениях,
про озерного лучника в хижине льда или дивную ключницу снов;
вьется, крепнет лоза — Лэй слагает о том, что и шкура не вечна у темени,
что и мрак хорошенько послужит, как дар, если сшить из него полотно.
Лэй поет. и неслышимый голос его отзывается в каждом сознании,
замирает стрелой на тугой тетиве, остальное — пустые гроши;
тает смирный народ, возвращаясь домой. каждый чем-то смятенный и раненый
вдруг меняется весь — удивительно свеж, обновлен, будто заново сшит.
лейся, громкая песнь, не спеши угасать — с вольным ветром да в разные стороны,
где кореньями щедро наполнен улов, кто-то будет молоть, отбирать;
парень Лэй гладит голову верного пса, что дремать на коленях устроился,
и слова прорастают сквозь почвенный слой — внемлет каждому Идамиран.
