Цепочка синих гор

Цепочка синих гор. Внизу — страна.

Увы, воображению двуногих

претит вариативность, и она

не слишком отличается от многих.

Там, как везде, за стариков в ответе

сыны, и — благодарные приливу —

шумят моря; у матерей есть дети,

и улицы уходят в перспективу.

Но паровозам не хватает тяги,

и в будний день, чуть свет спеша от хаты,

бог весть зачем сжимают работяги

в мозолистых ладонях автоматы.

Там башни, как зубцы эрзац-короны.

И, судя по газетам, все а ажуре.

Но черные гнездятся микрофоны,

как бигуди, у лампы в абажуре.

Мелькают голозадые амуры

на зданиях с прилежностью статистов.

Там чердаки покинули Тимуры

и в буржуазных выросли министров.

Там нецензурных слов, что крошек в хлебе.

И кровь скопца несет морская пена.

Там открываешь рот сказать о небе,

а с губ летит скабрезная «ебена».

Там в теплый майский праздник ветераны

имеют долю гитлера-капута.

И деловые люди вечерами

спешат припасть к бутылке «Абсолюта».

Там после смены за стаканом водки

пытается забыть свое увечье

Петров. И слово просится из глотки —

сказать ему — простое, человечье.

Мрачнее и суровей год от года

там жизнь, и глубже черные сомненья.

Там правит бал абсурд, там от народа

в консервных банках прячутся соленья.

И кажется — не хватит больше сил,

пустой карман тоскует по монете.

Но выспался, проснувшись — закурил,

и как-то сразу легче жить на свете.

Там пИнгвин нежит тело среди скал,

и черное ружье дает осечку.

Там, поднимая матовый бокал,

в котором кувыркается колечко,

за счастье и удачу пьют до дна.

Там утро красит пурпуровым светом

фасад кремля. И ночь, как ни темна,

а все-таки сменяется рассветом.

1996