третий звонок. гремит оркестр.
нраву кроткого, ума короткого,
заплутавшего меж двух Сержей.
Вацек, летающий после полудня фавн.
предвкушая, словно в ознобе дрожа.
студнем в блюде, ожидая ножа на пиру и первого лихорадочно страстного взреза.
что Торжок что Париж что Прованс что Валдай...
многозвучно гремит, ест, болтает, не спит, восхищается, любит и ненавидит свою же любовь, что нужна, не нужна, то тошна, то нежна, до заразы и до зарезу.
голоса. опять голоса.
так не танцуют, Вацлав, дитя. а я танцую.
слишком дико нервно. ну плавность есть. да есть.
но округло эпилептична она. сгинь сатана.
весна петрушка роза пружиной в профиль сам себя увидав. цепь прыжков замыкает круг, размыкая шар головы. задумался, сбился, угловатой молнией убежал в кулису. антракт. новый контракт.
Дягилев счастлив.
зал неистово рукоплещет. крики из лож браво. партер встаёт. у ног парижи, в швейцарии туберкулёз и лыжи.
декольте, брильянт, фрак, бинокль, лорнет
лиц не видно, а ложи блещут,
то сверкают, наверное, вещи.
и везде лишь ответ, тот же ответ
а вопроса опять не расслышал
до крайности обострился слух
слов не слышу, сердца стучат
словно молоты ух да ух
потерял дыхание, погрызли мыши.
Всё уйдёт, жизнь пройдёт,
поменяются декорации,
пропадёт режиссёр,
сопьётся гримёр
и, конечно, сблядуются грации.
интермедия конца.
поляк психопат комично подпрыгивает
для соседей и их детей
ожидает реакции зала зла
ла ла ла лошадка устала
ла ла ла ла ла ла ла ла ла
