4 мин
Слушать

Палач

Когда я об стену разбил лицо и члены

И все, что только было можно, произнес,

Вдруг сзади тихое шептанье раздалось:

«Я умоляю вас, пока не трожьте вены.

При ваших нервах и при вашей худобе

Не лучше ль чаю? Или огненный напиток?

Чем учинять членовредительство себе,

Оставьте что-нибудь нетронутым для пыток. —

Он сказал мне, — приляг,

Успокойся, не плачь, —

Он сказал, — я не враг,

Я — твой верный палач.

Уж не за полночь — за три,

Давай отдохнем.

Нам ведь все-таки завтра

Работать вдвоем».

«Чем черт не шутит, что ж, — хлебну, пожалуй, чаю,

Раз дело приняло приятный оборот,

Но ненавижу я весь ваш палачий род —

Я в рот не брал вина за вас — и не желаю!»

Он попросил: «Не трожьте грязное белье.

Я сам к палачеству пристрастья не питаю.

Но вы войдите в положение мое —

Я здесь на службе состою, я здесь пытаю,

Молчаливо, прости,

Счет веду головам.

Ваш удел — не ахти,

Но завидую вам.

Право, я не шучу,

Я смотр делово:

Говори, что хочу,

Обзывай хоть кого. —

Он был обсыпан белой перхотью, как содой,

Он говорил, сморкаясь в старое пальто, —

Приговоренный обладает, как никто,

Свободой слова, то есть подлинной свободой».

И я избавился от острой неприязни

И посочувствовал дурной его судьбе.

Спросил он: «Как ведете вы себя на казни?»

И я ответил: «Вероятно, так себе…

Ах, прощенья прошу, —

Важно знать палачу,

Что, когда я вишу,

Я ногами сучу.

Да у плахи сперва

Хорошо б подмели,

Чтоб, упавши, глава

Не валялась в пыли».

Чай закипел, положен сахар по две ложки.

«Спасибо!» — «Что вы? Не извольте возражать!

Вам скрутят ноги, чтоб сученья избежать,

А грязи нет — у нас ковровые дорожки».

Ах, да неужто ли подобное возможно!

От умиленья я всплакнул и лег ничком.

Потрогав шею мне легко и осторожно,

Он одобрительно поцокал языком.

Он шепнул: «Ни гугу!

Здесь кругом стукачи.

Чем смогу — помогу,

Только ты не молчи.

Стану ноги пилить —

Можешь ересь болтать,

Чтобы казнь отдалить,

Буду дольше пытать».

Не ночь пред казнью, а души отдохновенье!

А я — уже дождаться утра не могу,

Когда он станет жечь меня и гнуть в дугу,

Я крикну весело: остановись, мгновенье!

"… И можно музыку заказывать при этом,

Чтоб стоны с воплями остались на губах".

Я, признаюсь, питаю слабость к менуэтам,

Но есть в коллекции у них и Оффенбах.

«Будет больно — поплачь,

Если невмоготу». —

Намекнул мне палач.

Хорошо, я учту.

Подбодрил меня он,

Правда, сам загрустил —

Помнят тех, кто казнен,

А не тех, кто казнил.

Развлек меня про гильотину анекдотом,

Назвав ее карикатурой на топор:

«Как много миру дал голов французский двор!..»

И посочувствовал наивным гугенотам.

Жалел о том, что кол в России упразднен,

Был оживлен и сыпал датами привычно,

Он знал доподлинно — кто, где и как казнен,

И горевал о тех, над кем работал лично.

«Раньше, — он говорил, —

Я дровишки рубил,

Я и стриг, я и брил,

И с ружьишком ходил.

Тратил пыл в пустоту

И губил свой талант,

А на этом посту

Повернулось на лад».

Некстати вспомнил дату смерти Пугачева,

Рубил — должно быть, для наглядности, — рукой.

А в то же время знать не знал, кто он такой, —

Невелико образованье палачево.

Парок над чаем тонкой змейкой извивался,

Он дул на воду, грея руки о стекло.

Об инквизиции с почтеньем отозвался

И об опричниках — особенно тепло.

Мы гоняли чаи —

Вдруг палач зарыдал —

Дескать, жертвы мои

Все идут на скандал.

«Ах, вы тяжкие дни,

Палачева стерня.

Ну за что же они

Ненавидят меня?»

Он мне поведал назначенье инструментов.

Все так не страшно — и палач как добрый врач.

«Но на работе до поры все это прячь,

Чтоб понапрасну не нервировать клиентов.

Бывает, только его в чувство приведешь, —

Водой окатишь и поставишь Оффенбаха, —

А он примерится, когда ты подойдешь,

Возьмет и плюнет — и испорчена рубаха».

Накричали речей

Мы за клан палачей.

Мы за всех палачей

Пили чай — чай ничей.

Я совсем обалдел,

Чуть не лопнул, крича.

Я орал: «Кто посмел

Обижать палача!..»

Смежила веки мне предсмертная усталость.

Уже светало, наше время истекло.

Но мне хотя бы перед смертью повезло —

Такую ночь провел, не каждому досталось!

Он пожелал мне доброй ночи на прощанье,

Согнал назойливую муху мне с плеча…

Как жаль, недолго мне хранить воспоминанье

И образ доброго чудного палача.

1977

0
0
50
Подарок

Владимир Высоцкий

Стихи Владимира Высоцкого. 25 января 1938 — 25 июля 1980. Советский поэт, актёр театра и кино, автор-исполнитель песен (бард); автор прозаически…
Комментарии
Вам нужно войти , чтобы оставить комментарий
Сегодня читают
Ryfma
Ryfma - это социальная сеть для публикации книг, стихов и прозы, для общения писателей и читателей. Публикуй стихи и прозу бесплатно.