Мой милый друг, в эпоху повес заносчивых,
Шёлка, парчи и шумных балов придворных
Все наши тайны знали бы лишь извозчики,
Пара надёжных слуг и почтовый голубь,
Крышки столов в углах отдалённых комнаток,
Где выводилось: "Нет больше сил, тоскую...".
Я б научилась красочно падать в обморок,
Если на танец ты пригласил другую,
Помнить твой голос, письма хранить как часть его,
Много читать и розы растить в теплице.
Мы бы могли жить громко, красиво, счастливо
И умереть лет в тридцать,
Зная, что нечто важное напророчено
В каждом из снов, в попытке остаться верным:
"Это столетье можно считать оконченным,
Встретимся снова - где-нибудь в двадцать первом..."
