Какое счастье, если за основу
Судьбы возьмешь концлагерь или гетто!
Закат. Замолк черкизовский базар.
Ты на скамье сидишь, а за спиною
Хрущевский кооперативный дом,
Где ты с женою бедно обитаешь
В двухкомнатной квартирке. Под скамьей
Устроилась собака. Мальчуган,
Лет, может быть, двенадцати, весьма
Серьезный и опрятный, нежно
Щекочет прутиком собаку. Смотрит
С огромным уваженьем, с любопытством
Его ровесница на это действо.
Мила, но некрасива, голонога.
Собака вылезает на песок.
Она коричнева, а ноги желты.
Тут возникает новое лицо,
И тоже лет двенадцати. Прелестна
Какой-то ранней прелестью восточной,
И это знает. Не сказав ни слова
Приятелям и завладев собакой,
Ей что-то шепчет. Гладит. Голоногой
Соперница опасна. Раздается
С раскрытого окна на этаже
Четвертом полупьяный, но беззлобный
Привет: «Жиды, пора вам в Израиль».
По матери и по отцу ты русский,
Но здесь живет и отчим твой Гантмахер,
Он председатель кооператива.
Отец расстрелян, мать в мордовской ссылке
С Гантмахером сошлась, таким же ссыльным.
И ты потом с женой своей сошелся,
Когда ее привез в Москву из Лодзи
Спаситель-партизан, а ты досрочно
Из лагеря вернулся в институт
На третий курс, — она была на первом.
Две пенсии, на жизнь почти хватает,
Библиотека рядом, счастье рядом,
Поскольку за основу ты берешь
Концлагерь или гетто.
1995
