В холодную неделю мая

Только в отрочестве раскрывала тетрадь,

Словно в мир окно и из мира окно,

Чтоб себя показать и других повидать,

Как давно это было и как смешно.

То ли дух усох, то ли мозг распух, —

Ты себя разгадывать не неволь.

Прежде в окна летел тополиный пух,

А теперь летит тополиная моль.

От нее подоконник подвижно сер,

И тетрадь как ртуть, хоть не раскрывай.

А меж тем в окне тот же самый сквер

И хрусталь трамвая и сам трамвай.

Только люди с виду совсем не те, —

Кто в обносках ходит, а кто в бобрах.

Научись о них писать в темноте,

Научилась же ты сидеть на бобах.

Ностальгична старость. Да ты не из тех,

Кто на раны текущие сыплет соль.

Да и тополь безгрешен, как детский смех:

Все ж — не мертвый пух, а живая моль.

1995