На черном небе полосами
В изломах молнии горят,
Дрожащий грома перекат
Бежит и стонет над лесами.
Гроза и ночь! И, над водой,
Она безмолвна-лик младой,
Полузавешенный власами.
Одежда — рубище; она,
При свете молнии бледна,
Мертвец недвижный, — только очи
Ужасной жизнию полны.
И вдруг я слышу: «В лоне ночи,
Вот он! вот он! раскат волны,
Качай малютку с лаской нежной:
Он мой! он мой! его ко мне!
У сердца, здесь, приют надежный.
Мне было сладко по весне
Дышать любовью, ждать свиданья,
И долгий шепот и лобзанья
Из уст устами похищать.
Как я обманывать умела
Мою докучливую мать!
Условный знак… и я летела…
И скоро на руках моих
Дитя прелестное явилось:
Он миловиден был и тих,
В глазах малютки так светилось…
Куда девать? — Близка вода…
Едва окутав пеленою,
Несу… бегу, полна стыда,
И вот младенец под волною! —
Ко мне! ко мне! зовет к себе —
Иду!.. На мне горою волос!»
Своей покорная судьбе,
Она в волнах — и стихнул голос.
1828
