На острове Елагином
на пьедестале каменном,
где два широких рукава
в заливе спрятала Нева,
стоял, окаменев,
большой серьёзный Лев.
Вёл речи обстоятельно
собрат его сиятельный,
что острова ему милей,
чем блеск центральных площадей.
Он знает о столице
не от случайной птицы.
Уже порой закатною
над гривой аккуратною
румяных туч бегут стада,
а с ними думы Льва – туда,
где всё до одного
сородичи его.
– Привет, друзья любезные
гранитные, железные,
могучий Невский львиный род
у стен парадных, у ворот,
садов и чудных рек
бессменный оберег!
Венчает ночка белая
макушку слишком смелую.
Явился знатный львиный строй
и встал как лист перед травой.
Два брата гордеца –
от главного дворца.
Кто парой, кто компанией –
почтить его вниманием.
Все двадцать девять стариков
с комплектом собственных оков –
из Охтинской обители.
Музейных два хранителя.
И водный путь осилили
белы, как их намылили,
четвёрка стройных близнецов
замкнула круг лицо в лицо;
орхестра их пуста
у Львиного моста.
На радость Лев даёт добро.
– Готово поле, вот ядро.
На острове Елагином
все нынче в лапы флаги нам!..
Азартней не было игры,
летели в лунку все шары.
От пяток до носов
коты ловчее псов.
Уходит ночь безропотно
на третьем слове шёпотном.
Её черёд как взмах крыла,
и вновь – привычные дела.
Но чудеса бывают,
и львы об этом знают.
