Однажды мать в амбар пошла, а сын ее из-под амбара, что на сваях стоит, просит:
- Матушка, дай юколы из рыбьего брюшка!
- Вот домой придешь и поешь.
Когда ты на улице ел?!
- Матушка, дай юколы, порезанной кусочками!
- Вот домой придешь и поешь.
Когда ты на улице ел?!
- Матушка, дай юколы из рыбьей спинки!
- Вот домой придешь и поешь.
Когда ты на улице ел?!
- Матушка, дай юколы из серединки!
- Вот домой придешь и поешь.
Когда ты на улице ел?!
Затем мать спустилась вниз, а сына нет, как ни искала, не могла найти.
День и ночь плачет мать.
Так жила-жила, на дворе стало теплеть, птицы стали возвращаться из теплых краев.
- Клохту-у-н, про сына моего вестей не знаешь ли!
Клохтун говорит:
- Хохор-р, хохор-р, не знаю!
- Косач, про сына моего не знаешь ли, вестей не слышал ли?
Косач говорит:
- Гиленг-гиленг, не знаю вестей про твоего сына!
- Гусь, про сына моего вестей не слышал ли?
Гусь говорит:
- Каланлах-каланлах, не знаю, про твоего сына вестей не знаю!
- Ворон, про сына моего вестей не знаешь ли?
- У летящих позади узнаешь, кар, узнае-е-ешь, кар!
Затем летит лебедь.
- Лебедь, про сына моего вестей не знаешь ли?
- Хун-хун-хун, у твоего сына, - говорит, - и ноги перепончатыми утиными лапками стали, и нос утиным носом стал!
Твой сын сказал:
Юколу из рыбьего брюшка, что мне пожалела, пусть сама ест!
Твой сын сказал:
Юколу, порезанную кусочками, что мне пожалела, пусть сама ест!
Твой сын сказал:
Юколу из рыбьей спинки, что мне пожалела, пусть сама ест!
Твой сын сказал:
Юколу из серединки, что мне пожалела, пусть сама ест!
Если матушку встретишь, скажи ей так, - сказал он.
Затем птица гаглушка летит.
Мать спрашивает:
- Про сына моего вестей не знаешь ли?
- Матушка, матушка, конгэр-р!
Юколу из рыбьего брюшка, что мне пожалела, дама ешь, конгэр-р!
Юколу из верхнего слоя, что мне пожалела, сама ешь, конгэр-р!
Юколу, порезанную кусочками, что мне пожалела, сама ешь, конгэр-р!
Юколу из рыбьей спинку что, мне пожалела, сама ешь, конгэр-р!
Юколу из серединки, что мне пожалела, сама ешь, конгэр-р!
- Дитя спустись!
Дитя, спустись!
- Как же я спущусь, конгэр-р, когда ножонки мои стали перепончатыми утиными лапками, конгэр-р, а нос стал утиным носом, конгэр-р!
Так пролетел он и не спустился.
