ты говоришь: «вот уже иду, выбегаю, вещи собрал в рюкзак».
нет, что ты, не отвергаю, не отговариваю, действительно так.
не по мне убеждать, агитировать — это выше возможных сил,
это просто тот монолог, о котором меня ты просил.
подожди, мой хороший, хоть станцию посмотри.
на таком надрыве, подъеме, который внутри,
без струны оборванной не сыграть — пропасть.
пропасть в наших реалиях, так это на раз-два-три.
на выдохе не считают фраз, на вдохе не меряют пульс,
а если ни первого, ни второго, то наступает грусть.
когда глубоко и остро — заканчиваются слова.
ты, главное, услышь меня и не бойся, не бойся, прошу, придет тишина.
там будет много таких как ты,
в ней будут те, кем не стать тебе, и те, за которых могли бы встать.
и даже те, у которых такая стать, что можно просто упасть не встать,
но воздуха не хватает,
когда вот так ты собираешь вещи в походный рюкзак.
милый мой, у тебя сердце. у меня вот такая дыра внутри,
в ней голубь, когда крылья он расправляет — оттого так и болит.
у него абсолютно свои пути, свой расклад и размах,
я бы вырвал его, вырезал, отдал тебе или, знаешь, еще кому, да никак.
от него синяки и ссадины, а ты говоришь: «давай помажем Спасателем».
