От восхода до заката,
от заката до восхода
пьют
мускаты
музыканты
из гнусавого фагота.
За кулисною рутиной,
под Сиксинскою мадонной
спирт
лакают
балерины
из картонного бидона.
В дни торжеств, парадов алых
под самой Двоцовой Аркой
ветераны-генералы
из фуражек
пьют
солярку.
Улыбаясь деликатно,
после конференций кратких
дилетанты-делегаты
дуют
хинные экстракты.
За сазонов, за покосы,
за сезонную декаду,
председатели колхозов
пьют
одеколон
“Эллада”.
Бросив рваный рубль на стойку,
из занюханных стаканов
пьют чесночную настойку
Аджубей с Хачатуряном.
Ткнувшись в яму за вагоном,
в состоянии хорошем,
пьют министры самогонку
их малиновой галоши.
Опустив сиденье “ЗИМ”-а,
своего,
ликуя ликом,
пьет свинарка тетя Зина
сладколипкую наливку.
У окошка, понемножку
ром, стоградусности старой,
тянет внук матроса Кошки,
кочегар с буксира “Сталин”.
В голубых апартаментах —
восемь комнат, кухня, ванна —
грухчик
пьет
портвейн
и вермут
из бокала и стакана.
Пьет ликер ассенизатор
из хрустального графина.
Лишь пропойцы
пьют
нарзаны
с баклажаном сизо-синим.
О, вожди алкоголизма!
Красноклювые фазаны!
Стали крепче обелисков
вы, пропойцы, от нарзанов.
1962
